Сквозь Тьму и… Тьму
Шрифт:
Вокруг ее трона стояли четверо рослых гвардейцев, все беллонцы, ближе всех к королеве – альд Каллиера. Как только Леннар и Барлар вошли в палату, двери с грохотом захлопнулись за их спинами. Воришка машинально оглянулся: еще двое гвардейцев заперли тронный зал и задвинули на дверях мощный кованый засов.
Сабли гвардейцев были извлечены из ножен.
Барлар, не умеряя шага, пробормотал, дернув своего спутника за рукав плаща:
– Кажется, дело плохо… Они хотят нас арестовать. Иначе зачем
– Мне кажется, ты ошибаешься, – отозвался Леннар вполголоса.
– А ты посмотри на Каллиеру, как он держит руку на эфесе своей сабли. Говорят, беллонцы вообще очень свирепы. У себя в стране они творят… я слышал от старого Барки… И сама королева… Она мрачна, как приговоренный к казни через повешение!.. Кажется, влипли! А их шестеро, и все вооружены до зубов.
Леннар повторил:
– Надеюсь, что ты все-таки ошибаешься. В противном случае будет печально…
– Для кого? Для них? Или для нас, ведь ты не вооружен, а меня они вообще за человека не считают?! – очень толково для своего возраста расставил все смысловые ударения Барлар.
– Для всех.
– Приблизьтесь сюда, – прозвучал негромкий, суровый голос королевы.
Сейчас она очень мало напоминала ту беззаботную молодую женщину, что по-девчоночьи увлеченно поедала апельсины и примерялась к торту. Суров был лик Энтолинеры. Казалось, она даже стала старше на десяток лет. Или это так ложится свет люстр?..
– Ближе! – скомандовал альд Каллиера. – Вот так! Стоять!
Барлар взволнованно зашмыгал носом, время от времени косясь на своего спутника в сером плаще. Но тот был спокоен, совершенно спокоен. Они подошли к трону и остановились у последней ступени его. Королева поднялась во весь рост. В тяжелом темно-зеленом платье, с двойной диадемой алого золота на голове, она выглядела величественно. Барлар даже зажмурился. Вот сейчас, сейчас она отдаст приказ и…
– Я крепко подумала над твоим предложением, чужеземец, – произнесла Энтолинера. – И приняла решение. Для этого сюда и призваны эти шестеро верных мне офицеров гвардии, лучших из всех, кем я располагаю. Они будут сопровождать меня в пути. Я принимаю твое предложение, Леннар.
Пятеро беллонцев одновременно вздрогнули, словно через них одновременно пропустили сполох мучительной, режущей боли. Двое даже выхватили сабли. Леннар!.. Они не знали, кто явился в тронный зал королевы Энтолинеры, они не были предупреждены. Один альд Каллиера остался недвижим, и на его лице появилась кривая, печальная усмешка.
– Уберите оружие! – скомандовал он. – Это наш друг. По крайней мере, так пожелала считать наша королева,
Сабли были тотчас же препровождены обратно в ножны. Энтолинера спустилась по ступеням трона к Леннару и, глядя ему прямо в глаза, вымолвила:
– Скажи, когда выступать. Я тотчас отдам приказ готовиться к походу. Конечно же будет соблюдена строжайшая тайна.
– Я не сомневался, Ваше Величество, что решение, которое вы примете, будет мудрым и правильным, – последовал ответ.
Через два дня королева Энтолинера в сопровождении шести офицеров лейб-гвардии, а также Леннара и Барлара выехала из своего дворца под покровом утреннего сумрака. Кажется, все прошло гладко. Королева пыталась, однако, выяснить, отчего она должна прятаться в собственной стране, но Леннар был неумолим…
Спустя самое короткое время после ее отъезда жрец Благолепия Алсамаар вошел в покои Стерегущего Скверну и доложил омм-Гаару о том, что королева покинула свою столичную резиденцию.
Вскоре в апартаментах главы ланкарнакского Храма появился, звеня полной боевой экипировкой, старший Ревнитель Моолнар, и выражение его лица, с которым он слушал слова Стерегущего, было самым решительным и мрачным. Солнечные зайчики загнанно метались по глади тяжелого вороненого доспеха на груди старшего Ревнителя.
– Мне стало известно, – проговорил омм-Моолнар, глядя на Стерегущего, – что правительница Энтолинера сегодня оставила столицу. Известно, что третьего дня она принимала какого-то человека, которого привез во дворец не кто иной, как альд Каллиера, эта наглая беллонская свинья! Сам понимаешь, о Стерегущий, что надменный альд не для всякого послужит провожатым – даже во дворец королевы.
Омм-Гаар, несколько лет назад наследовавший прежнему Стерегущему, расставшемуся с жизнью при загадочных обстоятельствах, зашевелился и тяжело поднял веки. За время, истекшее с памятной сцены в гроте Святой Четы, омм-Гаар еще больше отяжелел и обрюзг. Щеки его обвисли, плоть тяжело облепила и без того узенькие глаза, и оттого взгляд их казался еще более подозрительным и угрюмым. Но, несмотря на все это, взгляд Стерегущего не потерял ни в остроте, ни в проницательности. Он поднял руку, затянутую в перчатку, и произнес:
– У тебя есть предположения, кто этот человек?
– Очень расплывчатые. Но даже этого мне хватает, чтобы принять нужные меры.
Стерегущий Скверну стал подниматься на ноги. Это далось ему не без труда, и, наконец встав в полный рост, он направил на омм-Моолнара растопыренную пятерню и почти прошипел:
– Бди и помни, брат Моолнар! Бди и помни!..