Сквозь толщу лет
Шрифт:
Если основатели-родоначальники гнезда живы, здоровы и продолжают увеличивать численность семьи, термиты обильно кормят их и жадно слизывают выпот, выделяющийся сквозь покров их тела. Именно это не дает больше развиться ни одному плодовитому насекомому. Нечто сходное можно видеть в живом дереве, в кроне которого до поры до времени спят запасные ростовые и плодовые почки. В семье термитов такие запасные почки непрерывно усыпляются действием выпота с хитина настоящей царской пары.
Как только царская пара исчезает, корм, лишенный приправы этого феромона (так названы, в отличие от
Термитник, в котором погибла или из которого изъята царская пара, напоминает прищипнутое растение. Убита точка роста поднимавшегося стебелька, но из узла кущения встает поросль заменяющих побегов…
Вскоре в толще гнезда появляются камеры с призванными к жизни новыми родительскими парами, и к каждой такой паре бежит теперь поток царского корма. И теперь уже от них расходится передающийся всей семье сигнал — слизанный с тела родительских пар выпот. И опять все желтотелые околдованы, заворожены. Они состарятся, так и не закончив цепь возможных изменений.
В кормовом сигнале родительской пары скрыто к тому же два разных значения: выпот с хитина царицы действует только на не закончивших развитие самок; выпот с хитина царя препятствует формированию только новых самцов.
Таким образом, прослеживается два действия корма: одно — побуждает, другое — подавляет, одно — ускоряет, другое — сдерживает, одно — сохраняет, другое — изменяет… С помощью корма и регулируются происходящие в тиши и мраке термитника превращения облика, повадок и жизненного назначения членов общины.
Семья как бы обладает безотказным секретом направлять развитие своей молоди так, чтобы получать сочленов нужной формы, нужного строения, поведения. И, послушные требованию семьи, несовершенные насекомые, переходя из стадии в стадию, перевоплощаются в рабочих, в солдат, в слепых или зрячих, в бескрылых или длиннокрылых, покидающих гнездо при роении, а то остаются только с крыловыми зачатками запасного продолжателя рода.
— Это чистая биоалхимия! — со вздохом заключил исследователь, подробно описавший превращения стаз у термитов.
— Здесь скрыты самые сокровенные и самые важные тайны живой природы, — добавил другой. — Когда этот узел загадок будет распутан окончательно, человеку многое станет доступно.
17. ОПАЛЕННЫЕ СОЛНЦЕМ
Обмываемый то тихими дождями, то бурными ливнями, иссекаемый градом и ветрами, просушиваемый и опаляемый солнцем купол гнезда с годами становится выше, шире, объемистее. Спекшаяся, мертвая снаружи глыба продолжает увеличиваться в размерах.
О том, сколько лет растет купол и как именно растет, рассказал опыт, впервые проведенный в Южной Африке над антиподами закаспийских — капскими термитами.
В несколько десятков молодых гнезд вбили неглубоко по три длинных гвоздя: первый — у основания, с края купола, второй — на склоне между краем и вершиной, третий — в самую вершину. Измерили расстояние
Росли купола не одинаково: медленнее всего у нижнего края термитника, а чем ближе к вершине, тем быстрее.
Купола растут, а между тем ни днем, ни ночью на кровле не увидишь термитов, которые бы ее поднимали…
Кто-то заметил, что термиты-строители, прокладывая свои крытые туннели или надстраивая купол, ведут себя так, как если б они в снаряде перенеслись на другую планету и здесь вынуждены были, не имея индивидуальных скафандров, производить наружный ремонт.
Не показываясь на свет и действуя изнутри, термиты защищены и от нападения врагов, и от действия пугающих их наземных условий. Каких именно? Кое-что об этом можно узнать из опытов.
В один конец длинной стеклянной трубки насыпан хорошо впитывающий влагу хлористый кальций, в другом — лежит обильно увлажненная вата. Впустим в середину трубки несколько термитов и предоставим им возможность свободно передвигаться. Где они окажутся через некоторое время? На вате. Теперь повторим опыт, прикрыв всю трубку светонепроницаемым футляром. Это не меняет поведения насекомых: и на свету и во мраке они избирают влажную среду. Проделаем опыт еще раз, затемнив конец трубки с хлористым кальцием и осветив мокрую вату. Поставленные перед необходимостью такого выбора — сухая темень или сырой свет, — термиты собираются на освещенной мокрой вате; в темном, но сухом конце трубки их нет ни одного. Значит, они могут преодолеть свое бесспорное в других случаях тяготение к мраку, но не способны подавить отвращение к излишней сухости. Преодолевая светобоязнь, ради влаги они отказываются от привлекающей их темноты.
Запомним урок, полученный в лаборатории, и вернемся к наблюдениям за настоящими гнездами.
Когда миновали холода и прошли дожди, умывшие и увлажнившие оболочку гнезда, в рабочих термитах, разбуженный теснотой гнезда, просыпается строительный инстинкт. Все другие потребности и способности обитателей термитника оттеснены сейчас на второй план.
Даже движение цепей, доставляющих корм в родительскую камеру, становится в эту пору слабее, и самка откладывает меньше яиц. Тысячи термитов поднимаются из глубоких отсеков гнезда, стягиваются в камеры под куполом и вскоре начинают изнутри вгрызаться в него.
Много ли может сделать один рабочий, когда он буравит землю и древесину? Но вот строитель покидает свое место, и оно сразу занимается другим. Придет время, на то же место — ни правее, ни левее, ни выше, ни ниже, а именно здесь — встанет третий… Можно подумать, что термит, работая, каким-то образом помечает участок и призывает этой меткой сменщика. Так прокладываются ходы в гнездо, дороги в почве к кормовым запасам, да и в самой древесине. Подобным же способом прогрызается и прочнейший свод купола. Под неусыпной охраной солдат в нем открывается выход, а чуть выше вырастает новая пленка кровли.