Сквозь толщу лет

Халифман Иосиф Аронович

Обобщая связанные с этой темой эккермановские «Разговоры с Гёте», Мариэтта Шагинян интерпретировала эту, как она написала, «гётеанскую великую мысль»:

«Иначе говоря: Человек, заслужи сам, своей безостановочной деятельностью, право на бессмертие, ибо в этом случае твое право обязана соблюдать сама природа. Бессмертие как закон природы!»

Вместе с тем, приведя пример Эккермана, который не стал заурядным поэтом, но ценою себя самого написал «свою книгу» как подарок человечеству, М. Шагинян «демократизировала» идею Гёте, добавив, что записи Эккермана приобретают значение примера и образца «для живых современных людей».

Значит,

так же как труд создал человека из обезьяны, труд, продолжая жить в творениях человека, в его опыте, приравнивает человека к бессмертным.

Великие исторические деятели, выполняя волю народов, остаются жить в будущем. Творения великих писателей, художников, музыкантов, зодчих переживают века. Великие ученые познают тайны природы и жизни, умножая силы человечества, освещая для него пути вперед.

Не подвластны времени величественные дворцы и храмы, но разве они могли бы возникнуть, если б не труд каменщиков и каменотесов, штукатуров и кровельщиков?

Времени не подвластны творения мастеров кисти, но разве они могли бы родиться, если б не труд ткачей, готовивших холсты, хранителей секретов невыгорающих красок, кустарей, изготовляющих кисти?

Не подвластны времени шедевры литературы. Не подвластны времени симфонии и фуги, сонаты и прелюды. Но и те и другие обретают бессмертие благодаря мастерам, изготовлявшим папирусы, пергамент, теперь изготовляющим бумагу.

Создатели самых эфемерных произведений цивилизации — ее поденок — полиграфы, линотиписты, печатники газеты, живущей не долее одного дня, или булочники, испекающие потребляемые через несколько часов свежие хлебцы, участвуют в духовном и физическом питании народов, а народы порождают гениев, чья жатва жизни неоспоримо бессмертна.

Но это еще не продление индивидуального существования.

Мнение фантастов

Фантасты мысленно перешагивают через всякого рода реальные трудности и препятствия, неясности и загадки и отправляются воображением в свободный полет. Так поступали в свое время безымянные творцы древнего мифа о бессмертном Прометее. Так поступают сейчас самые современные авторы, рисующие в увлекательных произведениях приключения некоего бессмертного робота, в электронную память которого человек переписал свой интеллект, свое сознание и, расставшись с изношенным телом, продолжает жизнь в новом — металло-пластиково-электронном.

Фантазируют, надо сказать, не одни только писатели, а и люди науки, опровергающие мнение Луки Лукича из гоголевского «Ревизора» («Не приведи бог служить по ученой части — всего боишься»).

— Но вы ведь даже не знаете толком, что такое старость, в чем причины старения. Генетически запрограммированный процесс в клетке? Или химическое скрещивание молекул, порождающее избыток соединительной ткани? Или конденсация ферментов, нарушающая функцию органов?

У скептиков в запасе множество охлаждающих аргументов.

«Я часто задавал себе вопрос, — писал профессор Эрвин Чергафф, анализируя в памфлете „Голоса в лабиринте“ положение биологической науки в США, — не имеется ли в виду отмена смерти, разумеется для избранных. Готовы ли мы к этому? Ну, я думаю, мы готовы ко всему! Как насчет отмены смерти в качестве общенациональной идеи? Но какой же беспорядок мы учиним!» — сардонически восклицал один из самых выдающихся биохимиков столетия.

Чергафф Чергаффом, а поиск «эликсиров жизни», призванных продлить молодость организмов и затормозить старение, продолжается и дает обнадеживающие результаты. На мышах, на морских свинках.

Но вот проект врача-ученого Н. Амосова:

«Логика здесь простая:

если жизнь — это деятельность мозга, то какие могут быть сомнения? Конечно, хорошо, когда мозг живет вместе с телом и получает от него радости, но если это невозможно, то лучше один мозг, чем смерть… Когда я говорю о мозге, то имею в виду голову. Это проще и целесообразнее, так как глаза и уши позволяют подвести к мозгу информацию, а речь — передать собственную. Решать вопрос, жить мозгу или нет, должен сам мозг, и никто другой. А то, что голова без тела выглядит странно, так к любой странности можно привыкнуть. В конце концов, к голове можно приделать протез тела, и даже с управлением от самого мозга… Скоро это будет возможно. Есть несколько слабых мест. Первое — аппараты искусственного кровообращения. Хороший насос — сердце — уже есть, а вот легкие пока несовершенны. Но, видимо, их скоро улучшат. Другая проблема: тонкая биохимия крови… Я не вижу основания для беспокойства, что мозг человека потеряет свою индивидуальность или способности, если прервется его связь с телом. Мощный интеллект поддерживает себя сам… Если технические трудности будут преодолены в экспериментах на животных, то умирающему человеку… можно сделать такое предложение. Я не вижу в этом никакого кощунства, и если бы предложили мне, то согласился бы…»

У профессора Амосова есть в ученом мире серьезные единомышленники. Директор обсерватории в Аресите (Пуэрто-Рико), выдающийся астроном доктор Ф. Дрейк, считает: среди цивилизаций, с какими человечестве когда-нибудь установит контакт, окажется и «цивилизация бессмертных». Бессмертие достигается здесь, считает Дрейк, с помощью «переписывания» всей информации старого мозга индивида, которого хотят сохранить, в молодой или искусственной. Смерть, согласно Дрейку, итог физического разрушения человеческого организма, и если своевременно заменять изношенные узлы, можно достичь «неограниченного существования непрерывной памяти», то есть бессмертия. Со временем оно может быть достигнуто на Земле, но где-то существует уже и сейчас.

Сотрудник института молекулярной биологии имени Роша (Нью-Джерси, США) У. Доннер Денкла посвятил себя поискам «гормонов старения», выделяемых гипофизом. Денкла считает: «Если б удалось воспроизвести иммунологические способности на уровне десятилетнего возраста, то есть самого здорового периода человеческой жизни, ожидаемая продолжительность ее возросла бы до двухсот, трехсот и даже до четырехсот лет. Именно с этим придется иметь дело в следующем столетии».

Так выглядит сегодня мечта о «машине времени», изобретенной когда-то фантастами.

Впрочем, время и история разрушают границы между возможным и невозможным, сближают фантастику и реальность. Наука или утопия?

Тетрадь третья

БЕЗ ФАНТАСТИКИ

О враче Гуфеланде и памятнике, которого он удостоен

В старости Линней любил повторять, что он не вступает ни в какие дискуссии. «Лета мои, коих я достиг, мои занятия и характер запрещают мне поднимать перчатку, бросаемую противниками. Через их голову я обращаюсь к потомству!» — отвечал ученый на уколы и выпады явных недругов и скрытых недоброжелателей. Он не ошибся в ожиданиях. Потомство сохранило не только общие принципы систематики, разработанной первым инвентаризатором живой природы, но и многие придуманные им названия растительных и животных видов. Однако мало кто из пользующихся его номенклатурой помнит, что великий швед совсем не был склонен к всепрощению, что он и сейчас подсмеивается над отравлявшими ему жизнь умными и неумными противниками.