Сквозь время
Шрифт:
Я поклонился Мамаю и покинул его шатёр. Меня проводили в стоящий неподалёку шатёр, который поставили для меня, как сказал Мамай, принесли еду, вино и я остался один. Я пока не знал, что сейчас делают Никита и Сашка и где сейчас расположились мои воины, но хотелось верить в то, что я говорил убедительно и Мамай мне поверил. Теперь самое главное, чтобы Дмитрий Иванович и Дмитрий Михайлович сумели сделать все так, как мы договаривались. По моим расчётам, сейчас наши полки должны были быть на той стороне Оки. Мы договорились, что пока наши тайные соглядатаи не обнаружат разведку татар, которую пошлёт Мамай проверить мои слова, до тех пор наши полки будут стоять на том берегу, стоять тайно, так, чтобы у татар возникло ощущение, что наши полки будут ещё долго идти к Куликову полю и Мамай со своими
– Тьфу ты, Никита, ты меня напугал. Ты зачем сюда забрался, часовые снаружи тебя не видели?
– Командир, ты меня обижаешь. Мы просто хотели с ребятами убедиться, что ты жив – здоров и нам не надо начинать маленькую локальную войну.
– Спасибо, ребята, пока я жив, но самое главное, чтобы нам поверил Мамай, так что не давайте ему повода усомниться в нашей кристальной честности, ползи обратно и так, чтобы ни одна собака тебя не учуяла, завтра все будет известно. Думаю, что Мамай непременно отправил уже своих воинов, чтобы проверить мои слова, так что будем ждать его возвращения.
Никита улыбнулся и мгновенно скрылся под стенкой шатра, при этом даже я с трудом уловил момент его исчезновения, Коперфильд, блин, доморощенный.
После разговора я все таки решил, что мне необходимо поспать и заставил себя закрыть глаза и погрузиться в сон, отдых мне был необходим, завтра предстоял очень непростой день.
Глава 27. И все таки театральный институт потерял во мне неплохого актёра
На следующее утро, лишь только в стане мамаевских воинов запел петух (странно, откуда он здесь взялся?) я открыл глаза и посмотрел в сторону входа в шатёр. На пороге появился один из стражников, которые стояли возле моего шатра и, поклонившись, пригласил меня выйти на улицу. На улице, я заметил, что мамаевские воины, снимают шатры и армия трогается с места. Неужели Мамай мне поверил и его войска ускоренным маршем начинают движение в сторону Куликова поля? Хотелось бы, конечно, в это верить, но не буду торопить события.
– Где твой господин, я могу с ним поговорить?
Воин, практически не понял моего ломаного языка, но указал мне рукой в сторону мамаевского шатра и сделал приглашающий жест.
Когда я переступил порог богато расписанного шатра повелителя Золотой Орды, он встретил меня сдержанно и пригласил сесть напротив него.
– Мои воины проверили твои слова, рус, ты действительно сказал правду, русские полки ещё в дороге и мы успеем раньше прийти на Куликово поле. Я уже отдал приказ и мои непобедимые воины выступают. Мы с тобой пока побудем здесь и воины твои пусть будут рядом с тобой. Ближе к полудню мы тоже тронемся в путь. В душе я ликовал, но старался не показать свою радость на лице, потому что Мамай соперник хитрый и мог раскусить меня.
– Я рад, повелитель, что ты убедился в моей честности и преданности, ты ещё не раз в этом убедишься.
– Я хотел тебе, рус, задать вопрос. Русы, народ упрямый и верный своему господину. Чтобы русы понимали власть им постоянно надо показывать силу, но и в этом случае вы неохотно идёте на службу к другому повелителю, так почему же ты решил перейти ко мне?
– Повелитель, я могу назвать тебе много случаев, когда
– Олег-это пёс, и служит он мне, потому что боится, но таких среди вас немного, ты же вроде, не из робкого десятка, я помню как ты держался достойно, когда выходил на поединок с моим мурзой. Так почему сейчас ты готов лизать мне пятки?
Ну пятки я тебе лизать не буду, хрен тебе, косоглазая обезьяна, подумал я, а Мамаю сказал:
– Я воин, достопочтенный господин, я никому и никогда не лизал пятки, но служить хочу тому повелителю, который помнит о своём народе, а не думает только о себе.
Ты очень мудрый и сильный повелитель, твои дела доказывают это и для меня большая честь быть в числе сторонников такого великого воина (не переборщить бы, а то ещё решит, что он Бог, разубеждай его потом). Поэтому я здесь.
Я почтительно поклонился Мамаю и краем глаза наблюдал за его реакцией на мои слова. Мамай все также пристально смотрел на меня не мигая, но в его глазах появилось что-то, чего я раньше не видел.
– Постарайся быть преданным мне, я дам тебе много, так много, что ты будешь всегда в числе первых среди моих воинов.
– Ты великий и мудрый правитель, я рад служить тебе, – я снова склонился в почтительном поклоне.
На этом наш разговор закончился, надеюсь, что сейчас он мне наконец поверил. Лесть, если ее правильно применить (хоть мне и неприятно это делать) может творить чудеса. Ну какой правитель, да тем более с такими амбициями, как у этого степного правителя, не любит, когда его считают Богом.
Ближе к полудню я в свите Мамая тронулся в путь. Мои воины с Никитой и Сашкой во главе ехали за воинами мамаевской сменной гвардии. Сейчас все шло так, как мы планировали в самом начале. Мамай мне вроде бы поверил, войска свои повёл на Куликово поле (что мне изначально было надо) и темп передвижения у туменов был такой, что соединиться союзники ну никак не успеют, Дмитрий Иванович успеет напасть на Мамая, а уж потом разберётся и с его союзниками. Самое главное было сейчас, чтобы татарский повелитель вдруг не заподозрил что-то и не решил все изменить, потому что тогда все старания коту под хвост, а я не мог этого допустить. Хотя, как мне кажется, такую громаду армии уже не особенно-то и остановишь. Ее теперь смогут остановить только мечи наших полков, которые по нашему замыслу (Суворов блин) уже должны были стоять наготове на поле с таким добрым названием Куликово. Я скакал рядом с Мамаем и видел, что он все время оглядывался на воинов своей сменной гвардии, как будто чего-то боялся. Хотя ему конечно надо было бояться, ведь он сейчас был на нашей земле, а ему здесь явно не рады. Вдруг он подал мне знак приблизиться.
– Скажи мне, Алексей, а сколько воинов собрал в свои полки князь Димитрий?
Я задумался, как мне ответить на этот вопрос, сказать ему правду я не мог, поэтому стал вилять как только мог:
– Я точно не знаю мой повелитель, потому что в тот момент, когда я сбежал от Дмитрия, к нему ещё подходили войска и сосчитать свои полки он собирался на берегу Оки. Но по моим подсчётам у него должно собраться около тридцати тысяч воинов, максимум тридцати пяти, больше взять было неоткуда, ведь Дмитрия поддерживают далеко не все князья, очень многим не по нраву его попытка всех поставить под своё начало, под начало Москвы. Поэтому, придя на наши земли, ты сможешь при мудрой политике, найти много сторонников.
– Мне не нужны сторонники среди моих рабов, когда мне надо и куда мне надо мои рабы пойдут сами и поведут своих людей.
– Прости, великий, я не подумал, все на Руси принадлежит тебе, поэтому все местные князья твои улусники. Говоря это, я еле сдерживался, чтобы только не плюнуть в эту наглую раскосую рожу, уж больно надоел мне этот коротышка с амбициями завоевателя мира. Кстати, а почему все великие завоеватели в мире обладали не очень выдающимся ростом. Вот у меня, например, рост метр восемьдесят один, вполне обычный чуть выше среднего рост для молодого и, что уж там скромно скрывать, красивого мужчины (это я от скуки долгой дороги стал немного в мыслях шутить), поэтому в гении я не пробился и завоеватель из меня, как из Никиты Чугронова балерина.