Сквозь завесу времени (сборник)
Шрифт:
Понимаешь, Путник, — старик говорил медленно, словно наугад, ощупью подбирался к необходимой мысли. Роботы очень самолюбивы. Более того, они заносчивы и надменны. Их убедили, что люди, а особенно, разумеется, воспитанники этой проклятой школы, слабы, глупы, жалки и ничтожны. Роботы уважают и боятся только службу наблюдения. Ведь запасные части, которые продлевают жизнь роботов, находятся на складах службы наблюдения…
Самолюбие и самоуверенность роботов надо использовать. Если наш железный владыка вдруг почувствует себя оскорбленным, резко повысится напряжение
Для робота это примерно то же, что для человека лопнувший кровеносный сосуд. Только вот обидеть робота трудно — он слишком презирает нас, чтобы обращать внимание на человеческие слова и насмешки…
Кожа у него ведь не просто толстая, — грустно пошутил мой собеседник, железная…
— А если какая-нибудь игра, ну, к примеру, в загадки…
— Загадки — ерунда, — отозвался ученый. — Робота этим не заинтересуешь. Игра — дело другое. Но в каждой игре есть своя логика. А роботы, никогда не забывай этого, Путник, мыслят быстрее и логичней людей.
Значит, нужна игра азартная, интересная и нелогичная. Игра, требующая интуиции, а не последовательных, продуманных решений…
— Карты! Старая земная игра.
Старик потребовал объяснений. Внимательно выслушал. Покачал головой.
— Вряд ли. Однако надо попробовать. Беда в том, что, если робот одержит победу, его презрение возрастет. Ко всем людям и к тебе, Путник…
…Робот ДС-00011-раздатчик пищи. Он давно находится в оранжевой пустыне, и, наверное, гнетущее однообразие надоело роботу. Ведь в его мозгу заложено гораздо больше информации, чем необходимо для ежедневной выдачи чашек с похлебкой. К тому же ДС-00011 после ужина на час-другой задерживается в столовой…
Карты мы изготовили без особого труда. Из ящика, в котором доставляют инструменты в шахту, старик украл лист белого, тонкого пластика упаковочный материал. Рыжая руда и кусочки сажи послужили красками. Карточные дамы, нарисованные мной, конечно, не блистали красотой, а короли не поражали почтенным возрастом и несокрушимым здоровьем. Но различить их можно было без особого труда.
Трудность была в другом. О сложных карточных играх, которыми когда-то увлекались на Земле, о преферансе и покере я знал только понаслышке. Единственная игра, вспомнить которую мне удалось, — подкидной дурак. Старому ученому понравилось название. Но научился он этой игре, к нашему общему огорчению, легко и быстро. Однако выбора не было, и мы решили рискнуть.
Вечером, быстро выхлебав ужин, воспитанники разошлись. Робот помедлил несколько минут и, видя, что мы чего-то ждем, заявил:
— Второй порции никто не получит. Не полагается.
— Мы не собираемся просить у тебя вторую порцию, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — подобострастно сказал старый ученый. — Я и мой друг Путник — пришелец с далеких звезд…
— Знаю, — прервал робот, — государственный преступник особой важности. Отказывается открыть планете Экз свою военную тайну.
— Ты все знаешь, могучий, — подтвердил старик, — Путник обучил меня игре, которой увлекаются люди на его далекой планете. Но играть нам негде: утром и днем работа, а вечером —
— До голоса разрешаю, — заявил робот.
— До какого голоса? — не понял я.
— До голоса Правителя службы наблюдения. До приказа: «Спи!»
— Спасибо тебе, Доблестный Страж Три Ноля Одиннадцать, — поблагодарил я робота. — До голоса мы, наверно, успеем.
Мы сели так, чтобы никто не мог войти в столовую незамеченным. Я перетасовал самодельную колоду. Старый ученый, как заправский картежник, укрылся за раскрытым веером карт. Началась игра.
Сначала казалось, что все затеяно зря. Робот неторопливо убирал чашки, гремел ими на железных полках. Потом встал в открытых дверях. Фиолетовый свет блестел на его латах, огромная тень доставала головой потолка. Он даже не оглядывался, а мы, вымученно улыбаясь, шлепали картами по нечистому столу. Унизительно и позорно чувствовать себя глупее машины.
Постояв у порога, робот неторопливо приблизился к нам. Со стороны это, наверное, выглядело забавным.
Я астронавт, которому запрещено без специального разрешения общаться с разумными существами иных миров, азартно обыгрываю старого сгорбленного планетянина.
А за нашей игрой внимательно наблюдает сквозь треугольные вырезы спущенного забрала средневековый рыцарь.
Из его блестящего шлема вместо барсучьего султана или страусовых перьев торчит штырь радиоантенны.
ДС-00011 молчал. Я ждал, что с минуты на минуту прозвучит сентенция Правителя службы наблюдения о вреде ночных разговоров и пользе сна. Но расчет старика оказался правильным. Робот положил на колоду карт железную руку и потребовал:
— Объясни!
Он выслушал мою короткую лекцию о подкидном дураке. Спросил:
— Если кто на твоей планете проиграет, он считается дураком?
— Да.
— Хорошо. Я тебя обыграю, Путник.
Надо прямо сказать, что кибернетики планеты Экз не обидели ДС-00011 памятью. Он помнил все карты, все комбинации, помнил, у кого какие козыри. И он выиграл. Заставив принять меня свои последние карты — козырную девятку и короля, робот заявил мне:
— Дурак! — И старому ученому: — Дурак!
ДС-00011 не ругался, он, согласно правилам игры, констатировал факт.
Вторая, третья, четвертая партия. Как мы ни старались обыграть машину, у которой такие великолепные блоки памяти, это было невозможно.
Когда раздался радиоприказ, робот сказал:
— Идите спать, — и прибавил: — Дураки.
И это было очень обидно.
Я не изучал специального курса психотехники. Поэтому мне трудно судить о результатах этого вечера. Но старик сказал, что все прошло хорошо. Главная удача в том, что ДС-00011 игра понравилась. Выигрыш, правда, польстил самолюбию робота, и он еще сильнее уверовал в свое превосходство. Но если теперь мы сумеем подготовить для робота что-нибудь неожиданное, обида усилится удивлением. «Чем более самолюбив робот, тем острее чувствует он оскорбление», — поучал меня ученый. Но откуда я возьму это «неожиданное», этот, будь он трижды проклят, удивительный, небывалый сюрприз?