Слабое сердце
Шрифт:
Дебра засомневалась. Насколько она знала, любимым напитком Линды был вермут с соком лайма.
— Пожалуй, мой любимый, — неуверенно согласилась она и, когда он подал ей высокий стакан, содержимое которого внешне напоминало кока-колу и сильно пахло ромом, поняла, что не совсем угадала. Наверное, здесь еще и баккарди, решила она и отпила глоток. Так оно и оказалось.
— Сколько лет, сколько зим… — Генри налил себе виски, держа горлышко бутылки на кромке стакана и прислушиваясь к звуку, чтобы не налить больше, чем нужно.
Дебра кивнула,
— Да… Время летит быстро.
— Знаешь, Линда, а ты изменилась! — продолжал он. — Стала мягче. Теперь ты не такая… агрессивная. А я знал, что ты приедешь, правда не думал, что вот так сразу.
Дебра отпила еще глоток для храбрости. Итак, она права: Генри просил Линду приехать. Остается только выяснить — зачем. Сообщил ли он ей об этом?
— Ну и как тебе тут теперь, нравится? — спросил он.
— Да, только немного сыро, — робко ответила Дебра, с радостью ухватившись за менее опасную тему. — Наверное, потому что дом так долго пустует.
— Ты права. Долго. Даже слишком. А ты как считаешь?
Дебра не понимала, что он хочет сказать. Все-таки зачем он просил Линду приехать? Ведь ему прекрасно известно, что теперь она преуспевающая актриса, он еще в холле упомянул о ее занятости.
Дебра пристально вгляделась в спрятанные за темными стеклами глаза. Интересно, о чем он думает? Неужели настолько наивен, что полагает, будто сумел вызвать жалость в жене, которая бросила его без малейших угрызений совести семь лет назад? Если даже после того несчастного случая, когда он лишился зрения, он не смог пробудить в Линде сочувствие, как ему взбрело в голову, что она вернется к нему сейчас?
Дебру царапнуло тоскливое беспокойство. Дело не только в том, что она здесь под чужим именем. Даже будь она Линдой, наверняка испытывала бы то же самое — словно ее заманили в ловушку и заперли наедине с этим мужчиной в темноте. В кромешной темноте, в которой он живет вот уже семь лет…
— Может, налить еще? — предложил Генри. Дебра взглянула на свой почти полный стакан и отказалась:
— Спасибо, не надо. Пожалуй, я… Мне уже пора, — смущенно буркнула она и почувствовала, как он напрягся. — Я не могу остаться.
— Почему? — повысив голос, спросил он. — Линда, в доме столько комнат, что места хватит всем. Тебе ли не знать?
Дебра поставила стакан на пол у камина и протянула к огню холодные пальцы.
— Боюсь, ты меня не так понял, — начала она, решив, что игра заходит слишком далеко, но он снова оборвал ее.
— Нет, Линда, это ты меня не так поняла! — заявил он с металлом в голосе. — Надеюсь, тебе ясно, что я пригласил тебя не для дружеской беседы? И не намерен отпустить тебя отсюда. Ты и так слишком долго наслаждалась безбедной жизнью, которую я тебе обеспечил! Хватит!
Он выплеснул себе в стакан остаток виски и повернулся к ней лицом. Не знай Дебра, что Генри слепой, она бы поклялась, что он видит, как она нервничает, сидя на краешке кресла.
— Генри, я должна тебе сказать, что я…
— Я
— Да, испугалась, — совершенно искренне пролепетала Дебра. — Только я…
— Только до конца не поверила! Вот и решила приехать и проверить, действительно ли я способен на это. А если так, то вызнать, что именно я намерен предпринять. Верно?
Дебра вскочила.
— Нет! Мистер Браун, вы заблуждаетесь! — воскликнула она, и голос у нее дрогнул. — Я… я не та, за кого вы меня принимаете. Я не ваша жена. Я… меня… меня зовут… Дебра Смайли, и… и я не понимаю, о чем вы говорите.
На несколько мгновений воцарилась тягостная пауза: лишь оглушительно громко тикали часы на каминной полке. Генри осмысливал ее слова, переваривал, искал изъяны и наконец нашел. Губы у него дрогнули в усмешке, он отрывисто засмеялся и захлопал в ладоши.
— Браво, Линда, браво! Ничего не скажешь! Высокий профессионализм. Ты стала отменной актрисой. Прикрыться чужим именем — ловко придумано! Ну разумеется! Разве слепой может знать наверняка, что ты это ты? Тем более что мы семь лет не виделись. Да за это время и голос, и фигура, и черты лица могли стать совсем другими. И как узнать и проверить, так ли это…
— Но это правда! Честное слово! Я на самом деле Дебра Смайли! — задыхаясь от волнения, возразила она.
— А почему же сразу не сказала?
— Почему? Я… Потому что я…
— Потому что не додумалась? — с ехидцей подсказал он.
— Нет!
— Ну все. — Он сурово сдвинул брови. — С меня хватит!
Теперь Генри ничуть не был похож на беспомощного человека, способного вызвать жалость. Он возвышался над ней скалой, закрывая собой дверь и отрезая путь к бегству, такой большой, сильный и безжалостный, что у Дебры ледяным ужасом сдавило грудь.
— Линда, какая же ты дрянь! — тяжело дыша от ярости, с расстановкой произнес он. — Я знаю про тебя все! До тошноты наслушался, какая ты обаятельная, какая ты красивая… Я знаю, что ты любишь, чего не любишь, а главное — как ты любишь себя. Да, Линда, это любовь всей твоей жизни! Ведь ты любишь только себя!
— Мистер Браун, послушайте, я не…
— Нет, Линда, это ты послушай! Я видел, как у меня на глазах погибает человек. Теряет уверенность в себе, теряет чувство собственного достоинства, теряет само желание жить, потакая твоим бесконечным прихотям. Прихотям, которые надо удовлетворять любой ценой!
Дебра решительно ничего не понимала.
— Вы… вы видели, как на ваших глазах погибает человек?.. — запинаясь промямлила она, тараща на него глаза. — О чем это вы?
— О чем это я? — с издевкой повторил он. — Да, Линда, должен признать, в амплуа инженю тебе нет равных! Еще чуть-чуть — и я поверю, что ты вовсе не ты, а некая наивная и простодушная Дебра Смайли.