Слабость Берсерка

Верескова Дарья

Я протянула руку к венку, который он держал на вытянутой ладони — совсем не романтично. Коснулась нежных лепестков, крепких веточек…

Жалко было цветы. Столько их ушло на это. Как не взять? Тем более, когда просят — с «пожалуйста».

Каждая секунда этого момента, каждое прикосновение к венку будто лечили что-то внутри меня, заставляли буквально таять от мысли о том, что он… постарался. Подумал. Сделал это ради меня.

— Ора, — тихо спросил он. — Теперь ты не уедешь?

Так

вот значит что… с ним поговорила Бринья.

— Зачем тебе, чтобы я осталась, Иво? Посмотри, что мы делаем друг с другом. Разве это хорошо?

Мне так хотелось, чтобы он сказал, что хочет, чтобы я осталась. Что думает обо мне, волнуется, хочет быть рядом. Хочет попробовать… быть вместе. Как пара.

— А что в этом плохого? — произнёс Иво низким, хриплым голосом. — Это естественно. Это то, что мы есть. Раз уж так вышло, нужно получать удовольствие.

«Раз уж так вышло», «нужно получать удовольствие»…

Увидев выражение моего лица, Иво почти зарычал.

— Я же принёс тебе цветы, как ты и хотела! — в жёлтых глазах совершенно точно читались оттенки обиды. — Что не так, скажи, Ора!

— Всё не так! — не выдержала я. — Неужели тебе непонятно, что я хочу чувств? Чтобы ты сам хотел? Быть со мной… Ухаживал за мной не потому, что «это естественно», не потому, что тобой движут инстинкты, и не потому, что я попросила цветов…

Мудрые воды, как же тяжело признаваться в том, что хочешь чувств от мужчины. Он же поймёт сразу, что я… влюблена. Просто влюблена — в первого, кто показал, что видит во мне женщину.

Иво засмеялся — тихо, но очень привлекательно. Потом надел венок мне на шею. Я настолько напряжённо ждала его ответа, что почти не шевелилась. Наверное, надежда слишком легко читалась у меня на лице.

— Думаешь, мне хочется этого? Думаешь, я хотел, чтобы всё было так? Я понимаю, что не устраиваю тебя, такой, какой есть… Пойдём в крепость, Ора. Ты, наверное, голодна.

Я просто хотела услышать — хоть раз — что ему тоже хочется быть со мной. Что я ему нравлюсь, не только из-за инстинктов.

Хоть немного.

Что он сам хотел бы ухаживать за мной. Но вместо этого он вновь сказал, что всё между нами происходит против его воли.

— Ора!

— Не надо. Я не хочу тебя больше мучить. Мой отъезд всем пойдёт только на пользу, — тихо сказала я, отворачиваясь к своим верёвкам, чувствуя, как сильно жжёт в груди. — Я вернусь в крепость к вечеру и начну готовиться к отъезду.

Жёсткие, сильные пальцы подняли мою голову — и я подчинилась. Его взгляд был диким — ярко-жёлтым, пронизывающим. Пальцы скользнули по моим губам… попытались проникнуть между ними.

Я укусила его — предупреждая, чтобы не играл со мной в такие игры. Но Иво не отдёрнул руку. Наоборот, оставил палец между моих губ,

позволяя мне всё сильнее сжимать его зубами.

— Ты отказываешь мне, Ора? — хриплым, тяжёлым голосом, будто давящим на грудь, спросил он. — Подумай хорошо. Я не буду больше спрашивать.

— Как ты видишь наше будущее, Иво? — я отвернула голову, отпустив палец херсира. Его рука сжалась в кулак — с досады или бессилия.

— Я не думаю о таких вещах. Живу сегодняшним днём. Живу, дышу полной грудью, а не страдаю от собственной слабости и сомнений, как ты.

Прозвучало зло и обидно. Как всегда у Иво.

— Значит, такая я слабая. Боюсь разбитого сердца. Уходи, — глухо произнесла я.

— И уйду. И больше не подойду к тебе, не сомневайся. Ты сделала свой выбор.

Каждое его слово было словно окончательным крушением надежды. Надежды, которую я сама же и выстроила в своей голове, без единой разумной причины.

Но как же больно…

* * *

Уезжать я решила в Скейвик — в ту самую деревню, откуда прибыл наш последний наместник.

«Наш» — надо же, как я заговорила, прожив здесь всего несколько недель. К хорошему быстро привыкаешь, вот и мне вдруг захотелось любви и настоящих чувств.

Наместник Ярек много рассказывал о своей деревне и обещал не выдавать моё местонахождение другим. Хотя, конечно, узнать его не так уж сложно — в конце концов, я отправляюсь в Скейвик с караваном. Достаточно просто спросить, где именно я сойду.

Вряд ли Иво станет искать меня слишком настойчиво. Позавчера он ясно дал понять: это был мой последний шанс быть с ним. В любом качестве.

— Он отказался от тебя? Даже после того как ты прилюдно, так отчаянно требовала близости с ним? Нет больше ни отдельной комнаты, ни служанок? — Лилеана заметила меня, выходящую из помещения, где спали бывшие рабы, и усмехнулась, всё ещё кутаясь в тот самый плащ, который Иво когда-то предлагал мне.

— Тебе-то какое дело? — спросила я. Что это за странное её желание — непременно ужалить, уколоть, особенно женщин? — Я слышала, письмо от твоего барона или кого-то ещё уже в пути. Скоро тебя «спасут». Не придётся больше общаться с нами, варварами.

Лилеану ждёт красивая жизнь в Ксин’тере — в богатстве и роскоши, рядом с любимым бароном.

А меня — спокойствие Скейвика. Подальше от берсерков, подальше от Иво.

Мой ответ почему-то не порадовал аристократку. Напротив — челюсть её сжалась, в глазах мелькнула нервозность, раздражение.

— Ты права, мне нет до этого дела. Просто стало жалко тебя. Видимо, такая у тебя судьба — быть никому не нужной. Даже собственные родители от тебя отказались. Я слышала, именно мама продала тебя в рабство? — сочувственно цокнула языком Лилеана, желая побольнее уколоть меня.