Сладкая отрава (сборник)
Шрифт:
— У моей сестры бывает глубокая депрессия. Это часто у нее происходит, но чтобы так сильно, как сейчас, — никогда. Мне кажется, это ваше появление так на нее повлияло.
— Мое появление?
Элен кивнула головой.
— Ну вот, вы сами видите, — развел я руками, — мне нужно исчезнуть. Но все-таки, что ей мое присутствие?!
— Неужели вы еще не понимаете, Виктор, что она влюбилась в вас с первого взгляда?
Я вдруг почувствовал, как что-то мерзкое подступило к горлу. Мысль о такой близости показалась мне подобной мысли о кровосмешении…
— В
Элен посмотрела на меня презрительно:
— А вы не очень сострадательны, господин Менда!
— Но есть сострадание невозможное, мадемуазель Лекэн!
Какое-то время она оставалась задумчивой, потом вдруг улыбнулась.
— Какая удивительная у нас встреча, — прошептала она. — С тех пор, как вы переступили порог нашего дома, мы не можем и десяти слов произнести, чтобы не бросить друг другу в лицо что-нибудь обидное.
— Правда, наши отношения сразу не очень заладились…
Мы замолчали. Но Элен оставалась сидеть на месте. Постепенно я стал с восхищением смотреть на то, как благородно прямо, с каким аристократизмом держит она голову. Ото всего в ней исходило впечатление легкости и элегантности. У нее было то, чего так не хватает многим и многим женщинам: класс или, если хотите, порода.
— Так, значит, вы исчезаете? — спросила она.
— Мне нужно исчезнуть. Несмотря на свои двадцать лет, ваша сестра совсем еще девочка… Было бы опасно развивать в ней, тому не препятствуя, подобное чувство… Пока еще эта так называемая любовь с первого взгляда, о которой вы сказали, всего лишь девичья химера. Ева заинтересовалась мной, как интересуются понравившейся книгой…
— Вы ее не знаете. Уже слишком поздно, Виктор!
Я сжал в кулаке песок.
— Вот на что похожа ее любовь, Элен… — Я разжал кулак.
Несколько песчинок впечатались в мою ладонь. И вдруг Элен положила свою ладонь на мою — песчинки слегка царапнули ее и мою кожу. Сердце мое вдруг так переполнилось, что я не мог уже больше молчать. То, что я теперь чувствовал, охватило всего меня.
Я осторожно взглянул на нее. Ее светло-голубые глаза смотрели далеко в море.
— Элен! — окликнул я ее.
— Да?
— Это не из-за Евы мне нужно исчезнуть…
— А?
— Это из-за вас…
Только не думайте, что она вздохнула или бросила на меня какой-нибудь там особенный взгляд. Она подождала мгновение, потом высвободила свою руку из моей — будто птица слетела с ветки.
— Вы меня понимаете, Элен?
— Я не знаю.
— Вы это прекрасно знаете…
— Хорошо, допустим, что знаю, и что тогда?
Она что, думал я, усложняла, играя, мое и без того затруднительное положение? Или же хотела провести меня дорогами правды к глубинам своего сердца?..
— Что тогда? — ответил я. — Тогда ничего, Элен… Если бы я был авантюристом, тогда бы я смог вести игру… Но увы, я всего лишь честный малый… Слишком много совестливости и слишком мало наглости, чтобы приспосабливаться
— Вывод?
— Вывод прост: не в наших интересах, ни в моих, ни в ваших, продолжать то, что начато. Во всяком случае, я не чувствую себя на это способным.
Она встала:
— Все будет, как вы того захотите, Виктор… Я только прошу у вас два или три дня отсрочки — время, которое потребуется вам, чтобы разочаровать Еву… по возможности, половчее. Нужно непременно посеять разочарование в ее мечтательной душе… как сеют ядовитые вещества… чтобы убить… сорняки… Вы идете?
Я пошел за ней. Когда мы сели в машину, я сразу же вспомнил свою схватку с ночной искательницей приключений, вспомнил так ярко, как если бы это было сейчас. Нет, женщина, снявшая меня на улице, как матрос в борделе снимает шлюху, не могла быть Элен…
Или скорее наоборот: Элен не могла быть этой женщиной!
Глава 5+
Ева ждала нас на крыльце. Глядя на ее коляску, медвежью шкуру и золотистые волосы, можно было подумать, что она позирует художнику.
Увидев, что я выхожу из машины, она резко развернулась и быстро покатила вглубь дома. А когда мы вошли в холл, подъемник был уже на втором этаже.
— Зачем эта игра? — спросил я у Элен.
— А с ней ничего нельзя угадать. Ей было тоскливо, тревожно, а теперь, когда она немного успокоилась, можно и подурачиться. Вполне возможно, будет дурачиться до завтра.
— Ну что ж, посмотрим. Где ее комната?
— Первая дверь налево от подъемника.
Я бросился вверх по лестнице, твердо решив сразу же начать разрушительную работу «разочарователя». Сейчас я быстро выбью из дурехи всю эту любовь с первого взгляда!
Я с силой постучал в дверь.
Ева не ответила. Тогда я сам попытался открыть, но чудачка закрыла дверь на задвижку.
— Ева, откройте сейчас же! Молчание.
— Предупреждаю, что я сразу покину ваш дом, если вы сию же минуту не откроете. Можете тогда посылать вдогонку!
Ева решила открыть. Оказывается, она была прямо за дверью, держала руку на задвижке, потому что дверь открылась мгновенно.
Я вошел в эту девичью обитель. Нежный запах духов. Нежно-розовые обои. Гармонию завершали пурпурные ковры. Мебель из светлого дерева в стиле Карла X. Опаловые безделушки — розовые или белые.
— Объясниться с вами…
Я испугался, не больна ли она: лицо у нее было почти белое, губы обескровились, в отсутствующем взгляде таился какой-то мистический страх.
Я закрыл дверь. Ева отъехала к самой стене.
— Я пришел поговорить о ваших манерах, голубка!
— Вам не стыдно? Что за манеры у вас?!
— И вы еще смеете считать себя воспитанным человеком? Вы знаете, я, пожалуй, большего грубияна в жизни не встречала.
— Извините, но коль вы назвали меня своим другом, я буду вести себя с вами как друг и постараюсь помочь вам.