Сладкая отрава
Шрифт:
Повторный стук дверь возвращает нас в реальность. Китнисс отстраняется, смущенно потупив глаза, и поспешно уходит открывать дверь настойчивому курьеру.
Ужин проходит в тишине, я не могу насмотреться на свою девочку. Секунды утекают сквозь пальцы, приближая визит Гейла.
С замиранием сердца жду, когда у моей девочки начнется приступ. Чувствую себя ужасно, от нервов крутит живот, тошнит. От каждого резкого движения Китнисс меня прошибает пот.
Я не смогу уйти.
Не сумею отдать любимую Хоторну.
Она не моя, напоминаю я себе.
Китнисс
“Не позволят”, – грустно сказала Китнисс…
Я позволю. Я отпущу. Будь счастлива.
Китнисс сама моет посуду, тщательно вытирает каждую тарелку. Моя девочка выглядит напряженной. Она боится того же, чего и я? Каково это – не контролировать собственное тело, подчиняться ему, не в силах что-то изменить?
Смотрю на стрелки часов. Гейл, наверняка, уже рядом. Хочу ли я встретиться с ним здесь, в нашей с Китнисс квартире? Нет! Стремительно встаю, направляюсь к двери, Китнисс окрикивает меня.
– Ты куда?
Оглядываюсь. Мне мерещится паника в ее голосе, но я боюсь поддаться желанию утешить ее.
Мне больно. И страшно.
Бросаю короткое:
– Все будет хорошо, – и прикусываю губу, чтобы не позволить себе передумать.
Вылетаю в коридор, захлопывая за собой дверь.
Прижимаюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол.
Мою душу терзают демоны. Сердце истекает кровавыми слезами.
Двери лифта открываются, и выходит Хоторн. При его появлении я резко встаю на ноги, провожу рукой по волосам. Гейл внимательно следит за каждым моим движением. Бросаю на него быстрый взгляд. Он, пожалуй, растерян.
– Ты уверен в своем решении? – внезапно спрашивает охотник.
Я дергаюсь как от удара.
– Китнисс. Так. Будет. Лучше, – отрывисто говорю я.
Гейл кивает. Проходит к двери. Касается ручки, но медлит.
– Я ее не обижу, – глухо говорит он, не глядя на меня.
Слезы бессилия жгут глаза.
– Оно и к лучшему, Гейл. Иначе я отомщу! – зло отвечаю я, шагая в открытые двери лифта.
На последних секундах я вижу, как Хоторн распахивает дверь в мою квартиру, слышу удивленный голос Китнисс, произносящий имя соперника, и, наконец, широкие створки лифта отгораживают меня от воссоединившихся влюбленных. Громко выдыхаю. Колени дрожат.
Безысходность.
Несмотря на поздний час, в фойе полно народа. Мне хочется побыть одному. Направляюсь к выходу, но у самых дверей мне преграждают путь два миротворца.
– Мистер Мелларк, вы не можете покинуть здание без особого распоряжения Президента, – говорит один из них.
Конечно, как я мог забыть, что я пленник в этой тюрьме?
Глаза режет от слез.
Бежать некуда.
Забиваюсь в самый темный угол, который могу найти в дальней части фойе. Мне холодно. Тошно. Несколько слезинок все-таки прокатываются по щеке.
Ночь тянется мучительно долго. Я сплю урывками, но даже в эти моменты мне снятся кошмары. Снова Арена, кровавые реки; Китнисс, страстно целующая Гейла; переродки с глазами
Прекращаю попытки задремать, когда вокруг начинают появляться люди. Безучастно смотрю на входящих и выходящих жителей, спешащих по своим делам. Как жаль, что мне никуда не надо.
Неожиданно вижу знакомый силуэт. Сердце ускоряет бег.
Охотник.
Гейл быстрыми шагами идет к выходу, на его щеке что-то красное, издалека мне кажется, что это длинные царапины или что-то вроде того, но я не могу быть уверен. Паникую! Откуда на лице Хоторна эти отметины? Вчера ничего не было! Неужели он обидел Китнисс, и она защищалась?
Забыв обо всем на свете бегу к лифту, до боли в пальце жму на кнопку «Вызов», но ожидание мучительно. Наконец, оказываюсь на своем этаже. Выскакиваю из лифта, мчусь к квартире.
Не заперто. Вещи разбросаны, на полу осколки стекла, вазы разбиты. Все вокруг выглядит так, будто в квартире случилась борьба.
Душа уходит в пятки. Где Китнисс? Где моя девочка?
Распахиваю дверь спальни и едва успеваю отвернуться от летящей прямо мне в голову фарфоровой статуэтки, которая разбивается на мелкие осколки, врезаясь в дверной косяк. Лихорадочно ищу того, кто запустил снаряд. И обнаруживаю Китнисс, стоящую у двери в ванную: ее волосы растрепаны, лицо бледное, как полотно, и залито слезами. Из одежды на моей девочке только нижнее белье. На бюстгальтере оторвана бретелька. Китнисс дрожит, как осиновый лист, но ее поза напоминает готовую к броску тигрицу – она напряжена и опасна.
– Предатель! – кричит любимая, запуская в меня очередную фигурку, схваченную на комоде. – Обманщик! – Китнисс давится слезами, но в ее голосе звенит ненависть и злость. – Ты бросил меня! Гнусный лжец!
Ее слова вырывают из моего сердца куски плоти. Я растерян. Не понимаю, как ночь любви, которая должна была сделать Китнисс счастливой, вылилась в то, что я вижу сейчас. Страх сжимает душу липкими пальцами. Хоторн обидел ее? Надругался? Миллион вопросов, и столько же нелепых ответов.
– Китнисс, – зову я, делая шаг навстречу, но для нее это, как красная тряпка для быка. Любимая бросается на меня, ударяя плотно сжатыми кулаками везде, куда может дотянуться. Лицо, плечи, грудь – Китнисс не разбирает, куда бить, выплескивая с яростными ударами всю свою ненависть ко мне. Обидные слова продолжают срываться у нее с языка.
Делаю первое, что приходит в голову – стягиваю с кровати одеяло и, поймав раненную тигрицу, закутываю в него, лишая возможности драться. Китнисс брыкается, обзывает меня, льет слезы. Я не знаю, сколько это продолжается, пока она, наконец, не затихает, сползая на пол. Я сажусь рядом, прижимаю ее к себе. Китнисс дергается, но я удерживаю ее.
– Ты отдал меня ему, Пит… – всхлипывает моя девочка, теряя силы, и перестает сопротивляться.
Ее тело сотрясают безудержные рыдания, но она закрывает лицо высвобожденными руками, стараясь хоть как-то отгородиться от меня.