Сладкая соль: пакистанские сказки

Порожняков А. Е.

В пакистанских сказках о животных в основе сюжета лежат универсальные коллизии, распространенные у многих народов мира. В них осуждается человеческая несправедливость, социальное неравенство, воспевается находчивость, преданность в дружбе, благородство и честность. Правда, понятия о честности и справедливости в сказочном мире не всегда совпадают с принятыми в обычном человеческом обществе. Старик соблазняет медведя вкусной кашей — кхичри, заставляет его таскать дрова, а потом, вместе со своей старухой, со спокойной совестью обманывает его («Выгодная сделка»). И этот неблаговидный поступок никак не осуждается. Напротив, о нем рассказывается с одобрением, ибо

находчивость в сказке ценится превыше всего.

За некоторыми животными закреплены постоянные роли–клише. Так, шакал всегда предстает хитрецом, хотя его хитрость может иметь, в зависимости от конкретной ситуации, как положительную, так и отрицательную окраску. Крокодил всегда кровожаден, но непроходимо глуп. Как правило, его могут легко провести другие звери («Глупый крокодил»).

Исследователи не раз отмечали, что одной из древнейших сюжетных схем в волшебной сказке является история женитьбы человека на чудесной жене. Этот мотив мы видим в синдхской сказке «Моряна». Ее герой проникает в подводное царство, женится на дочери морского царя, с ее помощью достигает удачи во всех своих делах. Но когда Моряна — синдхская русалка — с сыном выходит на морской берег, ее муж нарушает табу и входит в ее хижину без разрешения. Моряна покидает его и возвращается в море — родную для нее стихию. Хочется отметить известное сходство этой сказки с «Царевной–лягушкой» из русского фольклора. Сожжение Иваном–царевичем шкуры лягушки является таким же нарушением табу, повлекшим за собой трудные испытания героя.

В ряду повествований о хитрецах отметим белуджскую сказку «Хасан Шатйр», в которой появляется излюбленный персонаж ближневосточного фольклора —чудесный старец, разрешающий все трудности героя.

В сказке «Тигр и мыгры» встречаются великаны — джинны. Ближневосточная демонология наделяет джиннов ужасным, пугающим обликом, но изображает их социальное устройство таким же, как у людей. У них есть свое селение в джунглях (кстати, в Пакистане леса занимают крайне незначительную часть площади, но это не смущает сказочников, обычно помещающих действие в непроходимом лесу), вместе с ними живут их многочисленные дети. Они, так же как люди, копят деньги, откупаются золотом от тех, кто досаждает им шумом. Короче говоря, волшебный мир в сказке является довольно точным сколком мира, в котором живут сами создатели сказки.

Не обходятся сказки всех народов без чудесных предметов, выполняющих желания героев, приносящих им изобилие, разрешающих встающие перед героями трудные задачи. Такими предметами в сказке «Три чудесных подарка» являются бисер, ковер–самолет и зеркало. Если функции ковра–самолета и зеркала понятны по аналогии со сказками других народов — ковер–самолет способен в мгновение ока перенести на любое расстояние, а в зеркале можно увидеть все, что необходимо герою, на каком бы расстоянии оно ни находилось, — то роль бисера непривычна для нашего читателя. В какой-то мере он замещает живую воду наших сказок. Если вымыть бисер и эту воду влить в рот умершего, то он тут же воскреснет.

Нередко в пакистанских сказках мы встречаем и семейные коллизии, характерные для очень ранних стадий развития социального строя. Это мотив обездоленности младших братьев и сестер. Как правило, такие обездоленные персонажи, лишенные милости своих родителей или высоких покровителей, чудесным образом добиваются очень многого в жизни. Сказка идеализирует обездоленного, приписывает ему необычайные способности, в результате которых (а также из-за немотивированных удач, счастливых совпадений и тому подобного) он обретает

все, что ему предназначено судьбой. В сказке «Сладкая соль» младшая царевна, выданная замуж за первого встреченного прокаженного, возвращается в отцовский дворец, а ее исцелившийся муж, оказавшийся царевичем соседнего государства, становится царем, сменяя на троне состарившегося тестя, некогда несправедливо поступившего с младшей дочерью. А пастух, по прозванию Сын верблюда, становится даже правителем двух царств одновременно («Сын верблюда»).

До недавнего времени пакистанские сказки были у нас почти неизвестны. Правда, пятнадцать лет тому назад А. Е. Порожняков опубликовал книгу «Сказки, басни и легенды белуджей», часть сказок из которой вошла в данный сборник. Что касается других народов стомиллионного государства, то их устное творчество пока еще не пришло к нашим читателям. Будем надеяться, что эта небольшая публикация пробудит интерес к словесному наследию пакистанского народа — такого же талантливого, как и остальные народы мира.

Предлагаемые читателю сказки переведены А. Е. Порожняковым с английского языка и А. С. Сухочевым — с языка урду.

А. С. Сухочев

ХВОСТ К ХВОСТУ (Перевод А. Е. Порожнякова)

Как-то ранним утром крестьянин с двумя быками выехал в поле и стал пахать. Не успел он сделать два или три круга, как, откуда ни возьмись, появился тигр.

Крестьянин обомлел от страха, сложил умоляюще ладони рук и, поклонившись тигру, еле слышно пролепетал:

— О владыка джунглей, прими мое самое глубокое уважение!

— Гм… Вижу, что на тебе не так уж много мяса, — прорычал тигр, внимательно его разглядывая. — Лучше бы ты научился охотиться, как это делаю я. Ведь в том, что ты царапаешь землю, проку мало.

— Но мы, крестьяне, делаем это из поколения в поколение, — промолвил пахарь.

— Да ты, я вижу, совсем глуп. Взгляни на меня, ведь я обладаю такой силой потому, что охочусь.

— Каждый должен заниматься своим делом, господин тигр, — ответил крестьянин.

— Ну, что ж, пусть будет так, — прорычал тигр, — тогда я буду заниматься своим делом и поначалу позавтракаю твоими быками. Распрягай их.

«Эх, зачем я сказал, что каждый должен заниматься своим делом», — стал корить себя крестьянин и, почесывая затылок, принялся раздумывать, чем можно ублажить тигра, чтобы он не тронул быков.

— О владыка джунглей, — проговорил он наконец, — бог создал человека, чтобы он обрабатывал землю и растил хлеб себе на пропитание. Для обработки земли он даровал человеку рогатый скот. А для тигров создал оленей, зайцев и шакалов.

— У меня нет времени для всякой там болтовни! — рявкнул тигр. — Распрягай поскорее быков! —И глаза его блеснули гневом.

— О господин, не тронь моих быков! —взмолился крестьянин. — Взамен я приведу тебе жирную корову, которую заботливо вырастила моя жена.

— Но ее хватит только на половину моего завтрака, — облизнулся тигр. — Вот если, кроме коровы, ты приведешь еще и теленка, тогда я не трону твоих быков.

Крестьянин отвязал соху, взвалил ее себе на плечи и поплелся домой.