Сладкий грех. Падение
Шрифт:
— И что вы с ней сделали?
— Передали правительству. Она враг нашей страны. Думаю, её убили, — спокойно отвечает Слэйн.
— Господи, — хватаюсь за голову, не веря, что я вляпалась в такое дерьмо.
— Сейчас переживать уже не о чем. Я больше не возьму подобные заказы. С меня хватит. Программа на флешке уничтожена. Другая уже передана и прекрасно работает. А остальное, лишь, как ты говоришь, инстинкт выживания. Отдать одного человека, который виноват в боли других, или подставить несколько тысяч невинных. Выбор был очевиден.
— А если
— Они знают. Я им сказал и объяснил всё. Я доказал, что программа в полной безопасности, и мы устранили проблему. Без тебя бы этого не случилось, Энрика. Ты помогла и спасла людей. Я не говорю про себя и мою семью, а про тех, кто работает на меня. У них семьи. У них мечты. Они ни о чем не подозревали.
— Какой ужас, — качаю головой. — Ты уверен, что она больше не вернётся? Ты уверен, что твой псих-помощник не в сговоре с ней?
— Уверен. Уверен. У него не чёрствое сердце, Энрика. Оно у него доброе, но каждый совершает ошибки.
— Эта ошибка стоила многого, — шепчу я. — Его ошибки несут с собой чудовищные последствия. Он испортил твою жизнь. Он испортил мою жизнь.
— Не он, а его сестра. Всё началось с неё.
— Но он тоже причастен к этому.
— Я понимаю, что тебе сложно видеть в нём человека, но я вижу. Я бы попросил тебя закрыть эту тему. Он мой друг, и я ему верю.
— Ладно. Ладно. Веришь. Я бы не верила, но это твоя жизнь. Твои решения. — Устало сажусь обратно на стул. У меня ощущение, словно я долго дралась с кем-то. Сил нет. Хочется лечь спать и забыться. Так страшно. Так жестоко. Я не думала, что всё настолько серьёзно. Да, документы, но не правительственные ведь!
— Давай, вернёмся к причинам, почему я здесь. Остальное меня не касается, — медленно предлагаю я.
— Хорошо.
— Ты сказал, что не смеялся двадцать лет, — напоминаю я.
— Да.
— Не выражал никаких эмоций?
— Да.
— Но ты смеялся. Я видела это. Я слышала это.
— Да.
— Ты проявлял немного эмоций.
— Да. Всё именно так. Ты теперь понимаешь, почему я выбрал тебя?
— Потому что… закончи за меня, иначе я могу ошибиться, — взмахиваю рукой, чтобы он продолжил мою мысль.
— Потому что я хочу почувствовать снова себя живым. И я знаю, что ты будешь смеяться не надо мной. Я сам не заметил, как это случилось. Я забыл о контроле и о своём страхе, когда это произошло. Я видел только тебя и думал только о том, что чувствуешь ты. Также я хочу тебя. И мне нужен двадцать один день, чтобы испытать это в последний раз. Мимику. Живые эмоции. Радость. Счастье. Смех. Удовольствие. То, что я забыл. Ты эмоциональна. Ты кричишь, ты бегаешь, ты не боишься быть злой или хмуриться. Ты смеёшься и не следишь за тем, что будет с твоим лицом. Ты не оглядываешься на людей, чтобы проверить, как они воспримут тебя. И я не смеялся двадцать лет. Двадцать чёртовых лет. Я был роботом, который мог лишь сказать глазами трупа о своих чувствах, но зачастую они были мёртвыми.
Я
— За двадцать лет ничего смешного с тобой не случалось? — Тихо спрашиваю его.
— Случалось, но я просто смотрел на это и внутри улыбался. Я не смеялся. Даже глубоко внутри мне не хотелось этого. Улыбка, да. Но смех нет. Последний раз я видел себя смеющимся, как чёртов конь, на том слайде.
— И ты простил за это его. Уму непостижимо, — качаю головой. Взгляд Слэйна становится режущим.
— Ладно, я поняла. Мы не говорим о нём. Хорошо, но я не на твоей стороне в этом вопросе. Я против, — вскидываю руки, защищаясь.
— Мы сейчас говорим не о Каване, а о нас с тобой, Энрика. Я хочу знать, готова ли ты дать мне то, о чём я прошу.
— Я не знаю, Слэйн. Это всё… пугающе. Ладно эмоции, думаю, я с этим справлюсь, но… но…
— Секс? Ты боишься его?
Киваю на его вопрос.
— Кто он?
По позвоночнику проносится ледяной поток.
— Никто. Мне не нравится это, вот и всё. Я не готова к этому.
— Ты готова. Со мной. Я знаю. Не ври мне. Ты хочешь попробовать, но боишься, что я скажу что-то плохое. Очень плохое тебе. Оскорблю тебя. Причиню боль. И я могу это сделать. Боль. Я о ней. Но я никогда не оскорблю тебя и не унижу. Я очень голодный в плане секса. Мне всегда мало, потому что я нечасто его себе позволяю. А когда мне девушка нравится, то я хочу его постоянно.
— И часто тебе нравятся девушки?
— Мои любовницы довольно милые. Это красивые женщины. Ухоженные. Опытные. Они все умные, с ними можно поговорить, если я захочу. Но я этого не хочу. Их глаза светятся умом, и они боготворят меня. Они боготворят то, что выдумали себе. Они придумали образ, мой образ, и поклоняются ему. Но больше они боготворят мои деньги, мой член и мой сексуальный опыт.
— А где ты учился этому опыту? Ведь если… хм, редко встречаться с женщинами, то в принципе не так много можно узнать.
— Я учился на них же. Я много думаю о том, что сделаю. Я изучаю женщин. Я замечаю то, что им нравится и повторяю это, пока не нахожу то, отчего они кончают. Мне нравится видеть это. Удовольствие от секса. Я сплю с ними только в презервативе, а это больно. Зачастую я не могу кончить, когда внутри них. Поэтому ещё одно правило — никакой защиты с тобой. Тебя отвезут к врачу и проверят, а потом сделают укол, чтобы ты не забеременела. Но никаких презервативов с тобой. Нет. Я хочу кончать в тебя. Кончать столько, пока не буду пустым. И я хочу получить полный доступ к твоему телу. Отсюда вытекает правило — никакой одежды. Я повышу температуру в квартире. Ещё одно правило — никакой лжи и никаких мобильных.