Сладкий обман
Шрифт:
– Тебе следует отдохнуть, Рамис. – Она подошла к нему, протянув руки и стараясь его утешить. – Доктор сказал, что ты должен хоть немного поспать.
Рамис покачал головой и, не обратив внимания на протянутые к нему руки, упал на колени перед столом Джоселин. Этот внезапный жест испугал ее. Но когда Рамис склонил голову, она поняла, что он не упал от нервного истощения, а встал перед ней на колени.
– Рамис! – Джоселин подавленно опустилась на пол рядом с ним, обняла за плечи, пытаясь поднять его. – Перестань немедленно! Что ты делаешь?
Он на мгновение поднял голову и снова уткнулся в пол.
– Мне нет прощения, госпожа. Никогда, как бы мне этого ни хотелось, потому что теперь уже трудно что-либо исправить.
В глазах Джоселин кипели слезы, но она старалась держаться. Так много произошло за эти дни, она едва сдерживала себя, чтобы не заплакать, но она сейчас нужна Рамису.
– Успокойся, мой друг. Пожалуйста, посмотри на меня. Ты должен знать, тебе не за что извиняться… И нечего исправлять. Пожалуйста, успокойся.
Рамис поднял голову, по щекам текли слезы. Но голос прозвучал твердо:
– Вы многого не знаете, госпожа. И сейчас настало время уравновесить чаши весов, если я смогу.
– Как хочешь, – прошептала Джоселин, и в ее мозгу промелькнуло чувство неосознанного страха. – Это ты… о Джилли?
Рамис покачал головой:
– Только в том смысле, что ее душа требует, чтобы я стал лучше, чтобы стал достоин ее в загробной жизни.
У Джоселин расширились глаза от тревоги.
– Если ты собираешься что-то сделать с собой, Рамис, тогда…
Рамис нетерпеливо поднял руку, прерывая ее слова:
– Нет, госпожа. Мне предстоит долгая жизнь, прежде чем я соединюсь с ней.
Джоселин с облегчением вздохнула.
– Рамис, говори яснее. О каких весах ты толкуешь? Что ты пытаешься исправить?
– Мне бы следовало понять, что после смерти вашей матушки я мог сделать вас свободной. У меня была сила, но я не осознавал этого.
– Я не понимаю. Моя мать…
– Легче ничего не менять. Теперь, когда я потерял Джиллиам, я понимаю страдания и ненужную боль, которые я безучастно наблюдал и позволил вам пережить, взвалив на ваши плечи слишком тяжелую ношу в юном возрасте.
В голове Джоселин крутились десятки вопросов, но она терпеливо ждала, когда он продолжит, не желая больше огорчать его.
– Мне следовало понять это. Но ваша матушка заставила меня поклясться, что я помогу вам занять ее место и… сохраню от вас ее секрет.
– Ее секрет? О том, что она была владелицей «Колокольчика»?
Рамис медленно покачал головой.
– О вашем отце. Она никогда не хотела, чтобы вы знали, потому что она стыдилась этого и хотела вас оградить. Он стал таким жестоким и изворотливым, что ваша матушка хотела уберечь вас от него любой ценой.
В комнате повисла долгая тишина. Джоселин смотрела в его бесконечно печальные глаза и наконец поняла, о ком шла речь.
– Марш. – Ей даже не нужно было видеть утвердительного кивка Рамиса, слышать подтверждение правильности ее догадки.
Марш. Ее отец. Человек,
«Он наблюдал за мной странным способом. Он… защищал меня».
Рамис склонил голову.
– Он подозревал, но ваша мать никогда не подтверждала его догадки. Даже сейчас, я думаю, он не уверен. Они стали врагами, и я не могу сказать, что сейчас творится в его сердце. Но от этого мой… грех еще больше.
– Твой грех? – выдохнула Джоселин.
– Я собирался убить его, госпожа.
– Н-но ты не сделал этого. Полиция найдет того, кто убивал девушек и…
– Госпожа! – Голос Рамиса звучал тихо, и Джоселин вся обратилась во внимание.
– Да, Рамис. – Она замерла, не зная, сможет ли вынести еще какие-то откровения, потом коснулась его руки. – Продолжай.
– Я всегда мог освободить вас от этих дел и теперь даже не знаю, смогу ли искупить свою вину. – Он отдернул руку. – Вы – поистине затворница. Эта маска сослужила вам хорошую службу. Вас не знают в обществе, вы для них – тайна. В своем кругу вы как тень, и даже если есть те немногие, кто знает вас в лицо, я хорошо заплачу им за молчание.
– Рамис, о чем ты говоришь?
– Люди видят то, что они хотят увидеть. Ни один человек в уважаемых домах Лондона не узнает вас. Потому что они не ожидают увидеть вас там.
– Я тоже не ожидаю увидеть себя там, Рамис.
– И даже если они уловят в вас сходство с хозяйкой борделя, которую они однажды видели, то будут держать язык за зубами, чтобы спасти свою репутацию. Все очень просто.
– Все очень просто… Что ты имеешь в виду?
– Я возьму управление «Колокольчиком» на себя. Именно я показывал вам, как ваша мать управляла заведением. У меня были необходимые для этого знания, но я настоял, чтобы вы взвалили на себя столь тяжкую ношу, вместо того чтобы уберечь вас от этой жизни. Я сохраню все, как было при вашей матери и при вас, и буду следить, чтобы никто больше не пострадал. Я смогу защитить всех так, как никто другой не сможет этого сделать.
Джоселин уже приготовилась возразить ему, но благоговейный трепет от проникающих в душу слов заставил ее молчать. «Он был здесь всегда. На его авторитет я полагалась первые месяцы и годы. Рамис был здесь направляющей силой. Ему не нужна моя поддержка, чтобы твердо стоять на ногах. Он может управлять «Колокольчиком», кухней и прислугой, и они едва ли заметят мое отсутствие. Ничего не изменится».
– Возьмите с собой Эдит в качестве служанки, ей не надо здесь оставаться. – Наставления Рамиса прервали ее размышления.