Сладкий плен его объятий
Шрифт:
Ощутив порыв ветра, Эмара повернулась к окну. Она невольно отступила назад, разглядев силуэт мужчины.
— Брок? — проговорила Эмара еле слышно.
— Если у Бидгрейна такая манера ухаживать за девушками, то я удивляюсь тому, что ни один разгневанный отец до сих пор не пронзил шпагой его сердце.
В небольшой круг света, отбрасываемый мерцающей свечой, вступил лорд Типтон. Эмара почувствовала, как ее обдало жаром — скорее, при мысли о том, что Брок Бидгрейн мог войти к ней ночью, чем оттого, что она стояла перед Типтоном в одной сорочке.
—
Эмара подошла к столу — она вспомнила, что у нее в ящике лежит небольшой нож. Если лорд приблизится к ней, она будет защищаться.
— К вашему сведению, мистер Бидгрейн никогда здесь не был — ни днем, ни ночью. Я не знаю, почему я подумала...
Эмара стояла, облокотившись на стол и держась за ручку ящика. Очевидно, ее выдало выражение лица. С мягкой улыбкой, которой Эмара никак не ожидала от Рейна, он опустился на стоявший рядом с ней стул.
— Достаньте свое оружие, если с ним вам будет спокойнее, мисс Клег. Меня не интересуют ваши драгоценности, и я не имею намерения вас совращать. У меня есть для вас новости.
Решив, что ее крошечное оружие вряд ли остановит решительного лорда Типтона, Эмара пододвинула стул поближе к нему.
— Я слышала, что вы во всем следуете собственным правилам. Однако явиться с визитом к даме посреди ночи, пожалуй, необычно даже для вас.
— Почему Бидгрейн называет вас голубкой? Скорее, ваш ядовитый тон наводит на мысль о хищной птице — например, о ястребе.
Эмара ничего не ответила. Она сомневалась в том, что его сиятельство явился к ней, чтобы обсудить, почему Броку нравятся детские прозвища.
— Вы сказали, что у вас есть новости?
Типтон колебался.
— Я надеюсь, что у меня сложилось верное мнение о вас, Эмара. То, что я собираюсь вам рассказать, поставит под угрозу жизнь человека.
— В самом деле?
Она никак не могла понять, зачем ему понадобилось делиться с ней тайнами. Если только это не касалось Брока. Но спросить об этом прямо Эмара не могла. Таким образом девушка выдала бы свои чувства человеку, который, как она подозревала, умело манипулировал людьми, используя их секреты.
— Сегодня похоронили единственного человека, которого я любила. Я не вижу, каким образом ваши новости могут касаться меня.
— Его не похоронили.
Эмара открыла рот в беззвучном крике. Этот человек — хирург. Он, наверное, знает немало о воскрешении людей.
— Вам кто-то продал труп Дорана?
— Упокойтесь, — бросил Типтон. Казалось, он был готов вскочить с места. — Не падайте в обморок, Эмара. Никто не продавал мне его труп, — сказал он, улыбнувшись — Тем не менее я получил его тело.
— Вы говорите загадками, милорд.
— Доран не умер от апоплексического удара. Мы лишь разыграли спектакль перед охраной, чтобы я мог купить его тело для секционного стола.
Эмара попыталась сохранить равновесие. Комната кружилась у нее перед глазами.
— Доран... Он жив?
Она
— Да, и сейчас плывет на корабле... — Рейн сделал паузу. — Я думаю, разумно будет сохранить в тайне место его назначения. Я обещал Клегу, что свяжусь с вами, когда это будет безопасно, и расскажу вам все, чтобы вы не горевали о нем. Он доволен своим выбором.
Эмара закрыла глаза, и долго сдерживаемые слезы покатились у нее по щекам.
— Я его когда-нибудь увижу?
Типтон нахмурился.
— Ему всегда будет небезопасно возвращаться в Англию.
— Понимаю.
Доран жив, но она так и останется одинокой. Тем не менее Эмара понимала, что должна радоваться.
— Вы рисковали многим, рассказывая мне об этом. Я очень вам благодарна.
Не привыкший к благодарности, Рейн пожал плечами.
— Я уезжаю из города и не знаю, когда вернусь. Я решил, что будет несправедливо, если все это время вы будете страдать.
Эмаре вдруг стало гораздо легче. Она и не подозревала, какой тяжестью было ее горе, пока не избавилась от него.
— Поверить не могу, что вы надолго оставите Девону одну. — Несмотря на обрушившиеся на нее неприятности, девушка не могла не заметить, как эти двое смотрели друг на друга.
Типтон грустно улыбнулся. Несмотря ни на что, в глубине души он оставался обыкновенным человеком, способным чувствовать, а может быть, даже и любить.
— Начиная с этого вечера я ни на минуту не оставлю Девону одну. Я подал заявление на должность ее личного охранника.
Девона стояла в стороне, наблюдая за тем, как слуги вносят ее сундуки. В руке она сжимала ридикюль, в котором лежало ее брачное свидетельство. Ее долг Типтону был уплачен: она стала замужней дамой. Какие-то смутные чувства сжимали ее сердце. Их поспешный отъезд в Шотландию был совсем не похож на то, что Девона рисовала в своих девичьих мечтах. Все казалось нереальным, потому что рядом с ней не было ее близких.
На Девоне было светло-голубое платье и шляпка Уинни, на которой настояла сестра. Церемония прошла спокойно и быстро. Свидетелями были жена священника и его же кухарка. Девона подняла руку, чтобы полюбоваться кольцом, которое преподнес ей Рейн. «Два кроваво-красных рубина выглядят как два сердца», — подумала она с присущим ей романтизмом. На внутренней стороне кольца была выгравирована надпись: «Навеки твой».
Если бы Девона имела дело не с Типтоном, она бы и эти слова восприняла романтически. Девушка криво усмехнулась, и на ее правой щеке появилась ямочка. Девона уже знала, что за человек ее супруг, и понимала — это напоминание о том, что она никуда от него не денется. Эта надпись свидетельствовала еще кое о чем. Догадка об этом появилась у нее уже по дороге на север — их «неожиданный» брак был тщательно продуман виконтом. И Девона не знала, радоваться ей или бояться того, что его план будет выполнен в точности.