Сладкий яд или я на все согласна. Часть 1
Шрифт:
Когда вся группа была в сборе, Владимир Александрович предложил нам разобрать билеты, и занять свои места для подготовки.
Мне достался билет с символичным номером тринадцать. Несмотря на это, вопросы были в нем довольно простые, и ответы на них я знала. Но все же меня колотило от волнения так, что если сомкнуть зубы, они наверняка застучали бы друг об друга.
– Кто готов отвечать, подходите ко мне по очереди, - объявил наш преподаватель.
…
Время
После того, как сияющая Крис блестяще ответила на вопросы и с довольным видом забрала у Владимира Александровича свою зачётку, я на ватных ногах поднялась и двинулась в сторону преподавательского стола. Присела на специально стоящий рядом стул, и положила перед собой билет.
– Можете начинать, - позволил он мне бесстрастным голосом.
А у меня словно ком застрял в горле. С горем пополам прочитала первый вопрос, краснея до кончиков волос, но озвучить ответ на него так толком и не смогла. Проклиная про себя все на свете, заикалась, никак не могла подобрать нужные слова и формулировки. Вдобавок ко всему, мои руки дрожали, губы тряслись, и в желудке ныло прямо до тошноты.
Владимир Александрович терпеливо наблюдал за моей пыткой несколько минут, после чего, наконец, сжалился:
– Вы можете вернуться на своё место и ещё подготовиться.
С благодарностью кивнула и поспешила обратно за парту.
Теперь время, наоборот, полетело быстро. Оставшиеся несколько человек в считанные минуты получали свои зачеты и покидали аудиторию, и очень скоро произошло то, чего я боялась больше всего - мы с Владимиром Александровичем все же остались наедине.
Минуты шли, а я все сидела, уткнувшись в свой билет, не смея даже посмотреть в сторону преподавательского стола. И лишь услышав тихие шаги, направляющиеся в мою сторону, подняла взгляд. Он медленно подошёл, и сел передо мной на стоящий за предыдущей партой стул. Не выдержав его прямого взгляда, я вновь опустила глаза на свой билет.
– Ну что с тобой происходит?
– с участием спросил он, снова переходя на “ты”.
– Я не знаю… - тихо ответила я, не поднимая глаз, - Со мной впервые такое…
Секунду мы молчали, а потом я все же посмотрела на него, и, встретив этот совершенно поменявшийся, понимающий
– Кажется, я люблю вас…
Сказала, и сердце ухнуло куда-то вниз, так, что дыхание перехватило.
Он молчал, наверное, целую вечность, после чего тихо произнес:
– Давай свою зачетку.
Лишь на секунду замешкавшись, поспешила выполнить его просьбу, судорожно переворачивая содержимое своей сумки.
Получив требуемое, он не спеша вернулся за свой стол, оставив меня сидеть на своем месте в полном смятении. Я по-прежнему смотрела в билет, протирая в нем дыру взглядом.
– Подойди, - услышала я очередной приказ.
Ноги не слушались, но все же я каким-то чудом сумела встать и подойти к нему.
– Сядь.
Его интонация не предвещала мне ничего хорошего, и, с невыносимой тяжестью в груди от дурного предчувствия, я подчинилась, осторожно присев на край стула.
– Ты должна знать, что я не в первый раз слышу подобные признания от студенток, - невыносимо холодным тоном сообщил он, - Рая, пойми меня правильно. Ты молодая, красивая, и неглупая девушка, судя по оценкам в твоей зачётке. И, поверь, я точно не тот, кто тебе нужен.
Осознание сказанного им ядовитой отравой растекалось по венам. Он меня отшил.
А на что ещё я надеялась, произнося вслух эти глупые слова? Его реакция была вполне ожидаемой и логичной.
Слезы навернулись на глаза, болезненным комом застревая в горле.
– Иди домой, - сухо произнёс он.
…
Я сидела в общаге и, размазывая по щекам слезы, гипнотизировала сделанную его рукой запись в своей зачётке. За этим занятием меня и застала Жаннка, с сияющей улыбкой влетевшая в нашу комнату.
– Зайка, ты чего?
– подскочила она ко мне, тут же меняясь в лица из-за моего зареванного вида, - Физику завалила?!
– Нет, - всхлипнула я, - Не завалила…
– А что тогда?
– подруга забрала из моих рук зачётку, скользнув взглядом по оценкам, и убрала её на стол, - Случилось чего? С мамой что-то?!
– Нет!
– запротестовала я, крутя головой, - Нет, с мамой, слова Богу, все в порядке!
– Тогда что?! Рассказывай давай!
– строго потребовала она.
И я рассказала. Взахлёб, давясь слезами, выплеснула на неё всю свою сердечную драму, не обращая внимания на жалость в её глазах, лишь возрастающую с каждым моим словом.