Сладкое безумие (Глубокая, как река)

Хенке Ширл

– Скажите, у вас здесь найдется местечко, которое можно использовать как тюремную камеру? – поинтересовался Сэмюэль, вставая на ноги.

– Да, есть нечто подходящее. Вообще-то тюрьмы у нас нет, но время от времени кто-то напивается, начинает буянить, и тогда его сажают в домик, где коптят рыбу. Если хотите, могу показать.

К тому времени возле хижины собралась кучка охотников и индейцев. Они расступились, чтобы дать дорогу Микайе.

– Искорка, девочка моя, как ты себя чувствуешь? – Он всмотрелся в бледное лицо девушки, увидел красное пятно на горле и нежно обнял ее. – Мы с отцом Луи решили прогуляться по берегу реки, услышали выстрел

и решили, что стрелял какой-то пьяный, а потом ты закричала, и мы бросились сюда.

– Я в полном порядке, – заверила его Оливия и коротко описала, как на нее напал Парди.

– Повезло мерзавцу, что твой муж с ним разделался, – заключил великан. – Попадись он в руки мне, от него бы осталось мокрое место. – Он повернулся к Сэмюэлю: – Что вы собираетесь с ним делать?

– Думаю запереть его до утра в домике, где коптят рыбу, а потом отвезу в Сент-Луис. У военных накопилась масса вопросов относительно его грязных делишек с местными индейцами.

– Если не возражаете, я сам этим займусь, а вам не помешает привести себя в порядок, – предложил Микайя, оглядев избитого и окровавленного полковника. Гигант поднял с пола длинноногого и длиннорукого англичанина, как пушинку, перевалил через плечо, подмигнул на прощанье Оливии и со словами: «Увидимся утром» – вышел из хижины. По пути он разогнал кучку зевак, приговаривая: – По домам, ребята, оставьте молодых в покое, они только что поженились.

Отец Луи не преминул добавить:

– Идите с миром, дети мои. У молодых первая брачная ночь.

– Тогда все в порядке, кровать не сломали, – послышался чей-то веселый голос.

Сэмюэль и Оливия остались наконец одни. Они стояли в центре комнаты в полутьме, освещенные только бликами угасающего пламени в камине, не видели друг друга и заговорили одновременно:

– Надо промыть ваши раны…

– Я подброшу дров, пока огонь не погас совсем.

Девушка согласно кивнула, налила из ведра воды в таз и разыскала чистое полотенце, а полковник оживил огонь двумя поленьями, сел у камина и привалился плечом к стенке.

«Вот и первая брачная ночь. Ничего себе ноченька!» – удрученно подумала Оливия, глядя на Сэмюэля. Он плотно сжал губы, крепко задумавшись, – видимо, сердился, и у него был такой вид, что тревожить его не следовало. «Я его совсем не знаю – и не узнаю никогда, хотя мы связаны брачными узами, и теперь уже мне не суждено вернуться к простой и тихой жизни в хижине Микайи Джонстона, потому что Сэмюэль Шелби вновь вторгся в мою жизнь и круто ее изменил. Я должна его за это возненавидеть… и не могу», – заключила мысленно девушка.

Оливия поставила таз с водой на каминную полку, намочила полотенце и приблизилась к Сэмюэлю.

– Я промою раны, – прервала она молчание.

– Прикройтесь! – рявкнул полковник, когда девушка наклонилась и из ворота ночной рубашки показалась молочно-белая грудь.

Оливия охнула, уронила полотенце, схватилась рукой за ворот с оторванными завязками и попыталась стянуть его потуже.

– Парди порвал тесемки, когда… – оправдывалась она, передернув плечами при воспоминании.

– Мне показалось, что в тот момент вы не слишком сопротивлялись, – жестко заметил Шелби, не сводя с девушки осуждающего взгляда.

– Я хотела дотянуться до его кинжала… Черт! Неужели вы могли предположить, будто я испытываю теплые чувства к мерзавцу, из-за которого Цыганочка чуть не сломала ногу? Видно, у вас голова не в порядке. Я же вам жизнь спасла, когда ударила его по руке и пуля ушла в потолок. Он же мог вас

убить, черт возьми! И зачем только я вмешалась!

– У меня есть основания подозревать вас, если Парди работает на Вескотта.

– Я сама вам об этом сказала, и у меня достаточно причин ненавидеть Вескотта, – возразила Оливия. Она кое-как запахнула ворот ночной рубашки, вынула из таза мокрое полотенце и взяла руку Сэмюэля, чтобы промыть раны и ссадины. Их глаза встретились, и желая как-то разрядить обстановку, она поспешила задать вопрос: – Вы хоть кому-нибудь доверяете, Сэмюэль?

В ответ он глубоко вздохнул, не сводя глаз с ее бледного лица, освещенного огнем камина, и сказал:

– Очень редко. Так надежнее. При моей работе.

– Вы ведь не просто армейский офицер, верно?

«На лету схватывает», – подумал Сэмюэль, а вслух сказал, чеканя слова:

– Сэмюэль Шеридан Шелби, полковник армии Соединенных Штатов, не более того. Вот вы и впрямь не та, кем хотите казаться, – французская аристократка, играющая роль простой поселенки в приграничной глуши. – Сэмюэль намеренно хотел рассердить Оливию и тем отвлечь от опасной темы о его тайных занятиях.

– Это я играю? – возмутилась девушка. – Вы полагаете, будто жизнь наша с Микайей похожа на игру? Я научилась готовить еду и обрабатывать шкуры, стала отличным стрелком и могу идти по следам оленя часами, пока не отыщу и не убью.

– Для теплого времени года это прекрасное занятие, но, полагаю, с наступлением зимы вы начали бы скучать по благам цивилизации в этой захолустной хижине.

– Какой же вы считаете меня легкомысленной, – грустно заключила больше для себя, чем для собеседника, Оливия и сосредоточила все внимание на обработке ран, потом осмотрела правую руку со сбитыми в кровь распухшими суставами. Сэмюэль поморщился, когда девушка приложила к ним холодное мокрое полотенце, но она прижимала все сильнее и вдруг проговорила:

– Вы почти выполнили свою угрозу – свернуть ему шею голыми руками. Это из-за меня? – Что заставило ее задать этот вопрос? Оливия затаила дыхание и подняла голову, взглянув в неистово синие глаза.

17

Время остановилось для молодоженов, застывших у камина в свете весело потрескивавшего огня, среди осколков посуды и поломанной мебели. Оливия все еще держала руку Сэмюэля, выронив полотенце.

– Не могу понять, что в тебе есть такое… – тихо проронил Сэмюэль, будто размышляя вслух и не осознавая, что облек свою мысль в слова. Он видел только бездонные зеленые глаза и вновь переживал те страшные мгновения, когда перед ним предстала полуобнаженная Оливия в объятиях Парди. В ту секунду полковник испытал шок – показалось, будто девушка страстно прильнула к англичанину и готова ему отдаться. Можно ли верить ее утверждению, что она пыталась дотянуться до рукоятки кинжала? Шелби не знал ответа, но в данный момент и не старался его найти. Его обуревали совсем иные тревоги.

Оливия всматривалась в лицо Сэмюэля в попытке понять, все ли еще он сердится на нее, ревнует и не верит. Она не знала, как вывести его из состояния задумчивости, и выпалила первое, что пришло на ум:

– С мыслью о праздничном ужине придется распрощаться, но если ты голоден, я пойду узнаю у повара, может…

– Обойдусь без ужина, у меня голод иного порядка, – сказал он, не отводя глаз от ее вспыхнувшего лица и чувствуя, как у нее учащенно забился пульс.

– У нас… у нас так мало общего, – пробормотала она, запинаясь.