Сладкое поражение
Шрифт:
Но зерно сомнения было посеяно.
– Во-первых, ты выдернула помидор, а не сорняк, – ответила Анджела. – И потом, откуда такая ярость? Я считала тебя другом.
Хелена посмотрела на растение, которое держала в руке, и нахмурилась.
– Я и остаюсь твоим другом, и именно поэтому пытаюсь предупредить тебя о том, что ты совершаешь ошибку, – сказала она, выкапывая ямку и заталкивая туда ни в чем не повинное растение.
– Почему ты считаешь, что я совершаю ошибку? – сердито спросила Анджела, выдергивая колючий чертополох.
– Потому
– Знаю, гораздо лучше, чем ты.
– Это уж точно. Твое счастье, что я не рассказала настоятельнице о том, что видела.
– Почему же ты этого не сделала?
– А какой в этом толк? Она не может заставить его жениться на тебе. Никто не может заставить его жениться. И почему он должен жениться именно на тебе? Не он тебя погубил. Этому франту безразлично: он получает удовольствие с девчонкой, запертой в монастыре. У него нет перед тобой никаких обязательств. У него нет чести, иначе бы он женился много лет назад. Так с какой стати ему делать это теперь?
– Ну, хватит! – воскликнула Пенелопа.
– Да я и так сказала достаточно. Теперь, когда он уедет, ты не сможешь сказать, что я тебя не предупреждала, – выпалила Хелена.
Буря стихла.
– Что с ней такое? – сердито спросила Анджела.
– Она просто беспокоится о тебе, – утешающим тоном произнесла Пенелопа.
– Я ценю ее заботу, но почему надо быть такой жестокой?
– Она просто устала. И потом, ты ведь помнишь, какой сегодня день?
– Четверг.
– Сегодня годовщина смерти ее мужа. – Я просто не подумала об этом.
– Она хочет тебе добра, но сегодня очень тяжелый для нее день.
– А ты что об этом думаешь, Пенелопа?
– Мне ужасна мысль о том, что ты можешь пострадать. Но если Филипп помогает тебе найти успокоение, то в этом нет ничего плохого, ведь так?
– Не знаю. Я теперь уже ничего не знаю. Прошлой ночью благодаря Филиппу…
– Да?
– Я поняла, что не могу принять постриг.
– И что же ты теперь будешь делать?
– А вот этого, моя дорогая, я и не знаю.
Пенелопа задала, конечно, правильный вопрос. Анджела могла бы оставаться в монастыре, не принимая пострига, но какой в этом смысл? Что она будет делать, если Филипп не предложит ей выйти за него замуж? Последует за ним и станет его любовницей? Наверное, нет. Если уж не принимать постриг, то ради чего-то другого, а не для того, чтобы стать чьей-то любовницей. А как она может жить одна, если у нее нет средств и некуда идти?
Филипп все еще был в постели, и Анджела не могла его в этом винить. Он так мужественно сражался с пожаром, что вполне заслужил отдых. К тому же она настолько устала, что у нее даже не было сил ворчать.
Ее очень огорчила Хелена.
Анджела подумала, что если бы она увидела Филиппа сейчас – таким беззащитным и таким красивым во сне, то наверняка смогла бы ее понять. Филипп лежал на спине, раскинувшись, насколько это было возможно на узкой кровати. Простыня и одеяло завернулись вокруг тела. Одна рука лежала на груди, вторая
– Привет.
– Привет, – ответила она.
Минуту он лежал и молча смотрел на нее, и ей ничего не оставалось делать, кроме как улыбнуться в ответ и сделать вид, что все хорошо.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Бывало и лучше, но думаю, что грех жаловаться.
– Чтобы ты и не пожаловался? – шутливым тоном спросила Анджела.
– Вообще-то я мог бы найти повод для жалоб, если бы это помогло сделать тебя счастливой.
Эти слова заставили ее улыбнуться. Он заботился, пусть самым малым образом, о ее счастье. Неплохо для начала. Или для продолжения…
– Возможно, как-нибудь в другой раз.
– А как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Он уселся в кровати и взял в руки чашку с чаем, которую она ему протянула.
– Прекрасно, – ответила она со вздохом.
Филипп был очень мил, и Анджеле захотелось, чтобы Хелена увидела его таким и поняла, что он исправляется.
– Голос у тебя не слишком веселый.
– Просто у меня много забот, вот и все. – Анджела подала ему завтрак.
– Расскажи мне что-нибудь, пока я завтракаю.
– Ну, лорд Радерфорд предложил средства на ремонт крыши. Это для всех большое облегчение.
– И это тебя беспокоит?
– На самом деле нет. Сегодня утром я слегка поссорилась с Хеленой.
– Кто такая Хелена?
– Монахиня, моя подруга. Та самая, которая сообщила нам о пожаре.
Анджела не смогла произнести: «Та самая, что застала нас в объятиях друг друга».
– Верно. Я и забыл об этом.
– И забыл о том, что произошло между нами прошлой ночью?
– Конечно же, нет. Это я помню очень живо и в мельчайших подробностях. Только момент, когда нас прервали, мне совсем не хочется вспоминать.
– Ну, так вот. Она считает, что я совершаю ошибку с тобой.
– Я прекрасно понимаю, почему она так думает. Я не стал бы ставить на себя, это очень рискованно. Я не тот, на кого стоит делать ставку, Анджела.
– В таком случае, полагаю, глупо было с моей стороны заступаться за тебя. И я зря поссорилась со своей подругой, – резко сказала она, чувствуя себя круглой дурой.
– Ты меня защищала? – Он посмотрел на нее, явно удивленный. Этого просто не может быть!
«Господи, неужели никто и никогда не вставал на его защиту?»
– Это так. Ты же меняешься.
– Очевидно, это прошло мимо меня.
– Ну что ж, хоть один из нас обратил на это внимание, – парировала она.
– А твоя подруга рассказала настоятельнице о том, что они видели прошлой ночью?
– Нет, – ответила Анджела, пристально наблюдая за его реакцией.
Он вздохнул. Хотелось бы, чтобы это был не вздох облегчения. Но, как заметила Хелена, это ничего не меняло – никто не способен затащить этого мужчину к алтарю. Анджела решила осторожно прощупать почву.