Сладкое предательство
Шрифт:
Если говорить начистоту, Сабрина Спенсер была в состоянии постоять за себя в любой ситуации. Пока она жила с отцом в военных поселениях, особых развлечений, кроме охоты и верховой езды, не было. Айвэн проследил, чтобы дочь в совершенстве овладела и тем и другим. Девушка стреляла без промаха, ловко пользовалась ножом, отлично держалась в седле. Верхом на лошади она чувствовала себя так же уверенно, как индеец. Однажды, когда владелец одного из музыкальных залов в Виргиния-Сити прослышал, что она прекрасная наездница, он предложил ей выехать на сцену верхом и исполнить танец на спине у лошади. Ридж Теннер даже
С труппой Алекса Сабрина изъездила страну вдоль и поперек. Она не раз попадала в переделки, о которых большинство девушек ее возраста и не подозревают. Нападение индейцев, избавление от докучливых поклонников, ухаживания самых утонченных аристократов из высшего общества – такой богатый опыт помог ей познать жизнь. От природы она была достаточно умна, чтобы образование, которое дали ей пять лет кочевой жизни, не пропало даром.
Все еще раздумывая, Ридж подошел к вдове Стюарт, взял ее дорожные сумки и ловко привязал их к мулу. Требовательный тон и упрямство старой карги отвратительны, но нельзя не восхищаться ее мужеством. Она казалась жесткой, как башмачная кожа, и крепкой, как скала. Он не сомневался, что в дороге ее ничто не напугает и не остановит. Какие бы трудности ни ожидали их, вдова Стюарт только сильнее стиснет зубы и бросится вперед, и ничто не заставит ее свернуть с намеченного пути.
Тут, однако, размышления Риджа были прерваны появлением полковника Райберна, который пытался незаметно проскользнуть мимо них и вернуться к себе. Не надо быть пророком, чтобы понять, где Уильям Райберн провел ночь. Несомненно, полковник лишил себя нескольких часов сна ради утешения любвеобильной вдовы Проктер. Ридж сокрушенно подумал о несправедливости жизни: он вынужден возиться с этой старой ведьмой, в то время как Уильям снимает сливки.
– Похоже, еще один баран заблудился, и еще одна ничего не подозревающая леди ступила на путь порока и гибели, – с нескрываемым осуждением прогнусавила вдова Стюарт, заметив, как Уильям крадучись пробирается к себе.
Она посмотрела на Риджа, словно признавая справедливость сделанного им накануне замечания в адрес Уильяма Райберна.
– Постыдились бы, сэр, пользоваться неожиданным преимуществом, – обратилась вдова к полковнику.
От этих слов Райберн втянул голову в плечи, словно черепаха, спешащая укрыться в норе.
– Надеюсь, вы не думаете, что я поверю, будто все это время вы помогали вдове Проктер собирать грязное белье? – Вдова досадливо вздохнула. – Неужели в этом чудесном мире нет ни одного мужчины, который, глядя на красивую женщину, был бы способен подумать о ее чувствах и мыслях? – Вдова с отвращением отвернулась, что-то бормоча себе под нос, и, опираясь на трость, подошла к мулу. – Все мужчины до одного законченные кретины! Только мой Генри, мир праху его, был исключением. Всем же остальным экземплярам этого вида предстоит гореть в аду!
Ридж подавил смешок, когда Уильям проскользнул к себе, чем-то напоминая побитую собаку. Забавно было наблюдать за старой ведьмой, когда ее брань направлена на других. Ридж вдруг подумал, что, если она попадет в руки команчей или апачей, они будут счастливы вернуть старуху назад, только бы не слышать, ее противного скрипучего голоса.
Раздумывая над этим, Ридж подошел к вдове, чтобы помочь ей
Несмотря на свой грузный вид, вдова оказалась на удивление легкой, словно перышко. Она взлетела высоко над седлом, не понимая, что происходит. Одна ее нога запуталась в сумках, другая – болталась с правого бока мула. Обтянутые перчатками руки вцепились в седло, и, если бы не эта мертвая хватка, старуха уже была бы на земле.
Когда Ридж увидел плоды своей услужливости, у него открылся рот. Мула закрывали нижние юбки, а сама матрона повисла на боку животного в совершенно неподобающей для приличной дамы позе.
– Т… т… тупица! – в ярости проскрежетала вдова. – Освободите меня немедленно!
Ридж пулей обежал истошно орущего мула и просунул руку под ворох юбок. В одно мгновение он усадил вдову в седло и оправил ей платье. И хотя Ридж не видел лица старухи под густой вуалью, он не сомневался, что, была б ее воля, она разорвала бы его на части.
– Клянусь Богом, Теннер, если ваши мозги пересадить ястребу, бедная птица полетит задом наперед! – возмутилась старуха. – Первый раз в жизни попала в общество такого идиота! Буду чрезвычайно признательна, если в будущем вы позволите мне самой взбираться в седло. Это будет намного безопаснее, чем ваша попытка запустить меня в воздух. – Вдова безнадежно вздохнула и взяла в руки поводья. – С вами рядом я подвергаюсь огромной опасности: вы запросто сломаете мне шею, подобно полоумному Голиафу, не знающему своей силы!
Закончив эту оскорбительную тираду, вдова Стюарт подстегнула мула и направила его на запад, предоставив Риджу тянуть остальных животных. Ридж в недоумении сдвинул брови, глядя в спину удаляющейся вдове. Старуха оказалась куда более странной, чем ему показалось вначале. Во-первых, она совсем не так тяжела, как могло показаться, глядя на ее грузные формы. И во-вторых, Ридж готов был поклясться, что почувствовал у нее под платьем толстые мягкие подкладки. Возможно, он и ошибается, но, похоже, под личиной вдовы скрывается кто-то совсем другой.
Он отправился вслед за вдовой, а недоумение его продолжало расти. Эта старая ведьма подстегивала его любопытство, однако не настолько, чтобы ему захотелось разгадать ее тайну. Для него же лучше, если он не станет совать нос в чужие дела и будет подальше держаться от старухи.
Но, даже приняв такое решение, он не смог избавиться от мысли, зачем женщине выглядеть полнее, чем она есть на самом деле. Или она рассчитывает, что мягкие толстые подкладки облегчат ей езду верхом? А может, Сабрина Стюарт защищает себя ворохом одеяний совсем с другой целью?
– Поднажмите, Теннер! – властно прикрикнула старуха. – Я не собираюсь из-за вас плестись всю дорогу до Санта-Фе.
Ридж пришпорил своего серого жеребца. Возникшая мысль не давала ему покоя. Впрочем, Риджу вовсе не хотелось увидеть ее лицо, но… «Никаких «но», – оборвал он себя. – Надо думать о деле». Совершенно очевидно, что эта незнакомая дама, которая потребовала, чтобы он сопровождал ее все семьсот пятьдесят миль до Санта-Фе, прячет под маской траура много больше, чем заплаканные глаза… Добро бы траур!