Сладкое яблоко раздора
Шрифт:
Альбина не отреагировала на скрытый комплимент, но в этот раз налила и Егору.
– А вы хотите сказать, что это Лазарева набивалась в постель к вашему мужу?
– Набивалась!
– А ваш муж сопротивлялся?
– Какое-то время точно.
– Может, он и сегодня сопротивлялся? – задумался Егор.
Что, если Ева, избалованная вседозволенностью, попыталась навязать Трутову секс силой? И кулон он мог сорвать, отталкивая ее. Может, он и отбился от ее домогательств, но Ева ввела в бой тяжелую артиллерию.
– Может, и сопротивлялся! – кивнула Трутова.
– А Ева могла быть не одна.
– Ну, с братьями вряд ли… Но кто-то мог с нею быть.
Стасов тихонько цокнул языком. А что, если Ева была со своими братьями?
– Могли с нею быть люди братьев?
– Братьев?..
– Тем более что у вашего мужа какой-то конфликт с Виталием Лазаревым. – Егор попытался вернуть разговор к отправной точке.
– Ну, не то чтобы конфликт… Вернее, конфликт, но дело не в муже.
– А в ком?
– Не знаю, известно ли вам, как на моего мужа влияет Борщевик…
– Известно. Через вашего мужа угрожает Лазареву забастовкой.
– Известно… А мой муж всего лишь пешка… Виталий Алексеевич, конечно, может расправиться с ним, а толку? На место моего мужа придет другой… – Трутова вдруг замолчала, осознав, что ее предположение уже сбылось.
Все, нет больше Трутова Юрия Константиновича, и на его месте уже точно будет кто-то другой. И уже завтра.
– Может, чайку?
Егор поднялся, взял бутылку и, не забирая из ее руки стакан, налил. Трутова кивнула, выпила и вдруг стала садиться, а под ней нет ни стула, ни табуретки. Егор вырвал кресло из-за стола, развернул его на девяносто градусов, подставляя под мягкую точку опоры. Посадка, что называется, прошла успешно.
– Это все Ева! – Трутова подняла руку и посмотрела на свой пустой бокал.
Егор показал на бутылку, но женщина мотнула головой. Поставила стакан на стол – вверх дном.
– Нет, у меня завтра столько дел, – сказала она и снова ушла в себя.
Дрова горели с треском, Егор подкинул в топку. И занялся приготовлением чая. А в трапезной имелся и чайник, и заварка, и сахар. Кружки, стаканы, чай, виски… Отлично Трутов устроился. Видно, неплохо он со своего профсоюза имел. Лазаревы вроде как платили Борщевику за спокойствие в рабочей среде, видимо, и председателю профкома перепадало.
– А мы сегодня с вахтером беседовали, – заговорил Егор как будто о чем-то несущественном, на праздную тему. – Ваш муж путевочку ему в санаторий обещал.
– «Волговодск», – глядя куда-то в пустоту, кивнула Трутова.
– Ну да, из Волговодска.
– В Астрахань. Санаторий там находится. Санаторий «Волговодск».
– Астрахань? – вспомнив, откуда приехала Трутова, задумался Егор.
– Астрахань, – встрепенулась женщина, она смотрела на него настороженно, осмысленным взглядом.
– А вы откуда
– Ну да, я работаю там, – со скрипом, как будто признаваясь в чем-то нехорошем, сказала она.
– В санатории?
– Да.
– Кем?
– Э-э… Финансовым директором.
– Бухгалтерия, финансовые потоки.
– Финансовые потоки, – кивнула Трутова.
– Профсоюзный санаторий.
– Профсоюзный. – Женщина почему-то отвела в сторону глаза.
Как до этого отводила в сторону разговор, переключая его на Еву Лазареву. Может, она действительно подозревала свою соперницу в сердечных делах, но как же она не хочет говорить о санатории. Случайно проболталась, спохватилась, теперь вот ее снова стало знобить. Она поежилась.
– Разберемся, – сказал он.
– В чем разберетесь? – Трутова нервно глянула на Егора.
– Во всем будем разбираться. Во всем, что окружает… окружало вашего мужа…
– Я понимаю.
– Вы, Альбина Сергеевна, также окружали его.
Действительно, а вдруг у Трутовой есть любовник? В Астрахани. Возможно, влиятельный любовник. Женщина она интересная, но несвободная, что, если кто-то считает это недоразумением, которое нужно исправить? Вернее, уже исправили.
– И что?
– Пока ничего.
– Пока?
– Всему свое время.
– Копать будете?
– Работа такая.
– Уже копаете?
– Пока только отвлекаю. От страшных мыслей. Вам сейчас тяжело, а ночь такая длинная. Страшная. И одинокая, – вздохнул Егор.
– Страшная. И одинокая, – завороженно глядя на Егора, кивнула Трутова.
Завороженно глянула, но неусмиренно. Не верила она в великодушие, выгоду видела, служебный интерес. Но ведь Егор действительно хотел помочь ей, согреть своим участием, защитить от непрошеных гостей. Помимо прочего хотел.
– А утром начнем копать, узнаем, что там за санаторий, с чем его едят.
– Узнаете. – Трутова тяжко вздохнула и уронила голову на грудь.
– Может, вы сами все расскажете?
– А что рассказывать, все всё знают. Лазарев знает, и Борщевик знает.
– Что они знают?
– А то, что санаторий не совсем законно приватизирован.
– Не совсем – это как?
– А так, что, если Лазарев подаст в суд, он отсудит санаторий в собственность завода.
– Почему не подает?
– А потому, что за санаторием стоит Борщевик. А Виталий Алексеевич с ним связываться… ну, не то чтобы боится… Ну, может, и боится, – пожала плечами Альбина Сергеевна.
– А кому принадлежит санаторий?
– Частично комбинату… – Трутова снова тяжко вздохнула. – Частично Юре… Мужу моему…
– Частично – это сколько?
– Было сорок, потом Юра взял кредит, вложился в санаторий… Я бы сказала, вложился в руины, размыл и сдвинул доли… В общем, сейчас нам принадлежит контрольный пакет.