Сладкозвучный серебряный блюз
Шрифт:
– Не впадай в панику. Мы укроемся в лесу. Найдем контрабандиста, который знает, как выбраться из города под покровом ночи. Я бы предпочел беспокоиться о наших ночных друзьях в их гнезде, а майор пусть беспокоится о себе сам.
Морли был прав, сам того не подозревая. Чем больше суеты учинит майор, разыскивая нас, тем больше шансов, что начальству захочется выяснить, что же происходит в городе. Он не осмелится привлечь внимание к своей персоне и вызвать подозрение у командиров.
Майор станет действовать крайне осторожно.
39
Я проснулся от
Морли не преминул бы заметить, что это весьма полезно для моего организма.
– Куда запропастились Морли и Дожанго?
В ответ я получил лишь широченные улыбки гроллей да писк из-под кустов.
– Ладно, пусть так и будет.
– А сахар? – пропищал тоненький голосок.
– Даже если б он у меня был, вы сперли бы его, пока я спал.
– Как же, тут сопрешь… когда вас охраняют эти огромные чудища.
Спорить мне не хотелось. Утром можно лишь предаваться жалости к самому себе. Да и это требует чрезмерных усилий.
– Есть ли кто-нибудь в доме кентавра или поблизости? – Вспомнив, что с этим народцем надо быть точным, я добавил: – Люди или иные существа.
– А сахар?
– Сахара нет.
– Тогда привет.
Что же, обычное дело. Без оплаты нет информации. Проклятые маленькие наемники! Я поразмыслил над тем, не стоит ли спуститься вниз и произвести опустошения в кухне кентавра. Но голод не настолько мучил меня, чтобы рисковать: я не был уверен, что хозяева Зек Зака сразу же ушли, оставив меня с подписанным по форме документом. Да и вообще не хотелось подниматься и что-либо делать.
Я сидел, стараясь в мыслях сопоставить Кейен, которую я знал, с Кейен, обитающей сейчас среди кошмаров. Я перебрал в памяти ее письма к Денни. Там не было ничего особенного, кроме редких намеков на то, что она чувствует себя не очень счастливой. Ни слова о местонахождении или окружающей обстановке. Она явно не гордилась собой.
Нет смысла ломать над этим голову – добьешься лишь головной боли и нервного возбуждения. Она сама все объяснит, когда я до нее доберусь.
Морли объявился около полудня. Он сгибался под тяжестью какого-то груза.
– Что это? – спросил я. – Ты планируешь вторжение? И где Дожанго? Что вы задумали?
– Я потратил кучу времени, играя на твою задницу с Васко, Розой и майором. Когда ставки дошли до половины марки, мне удалось скрыться. А это тебе.
Он сбросил к моим ногам половину груза. Я заметил мешок, в котором, казалось, лежали съестные припасы. Я сразу же развязал его.
– А это что за барахло?
– Сырье. Для изготовления оружия, которое нам потребуется, если мы полезем в их гнездо спасать твою даму сердца. Они чуют металл с расстояния в десять миль. Кстати, ты умеешь делать каменные наконечники для стрел?
– Никогда не пробовал.
– Неужели вас там в морской пехоте не научили ничему полезному? – ехидно поинтересовался он.
– Нас учили трем тысячам способов
– Ну вот, опять вся нагрузка ляжет на Маршу и Дориса.
Он забормотал что-то на языке гроллей и передал большим ребятам груз. Через минуту, ворча и пыхтя, они принялись строгать наконечники. Они работали споро и аккуратно, их лапищи двигались, словно лапки мыши.
– Они ужасно недовольны, – пояснил Морли. – Заявляют, что это работа для гномов. Интересуются, почему им нельзя выстругать дубину футов десять длиной, чтобы сокрушать ею черепа. Гролли не всегда сразу разбираются в ситуации.
Я немного умел орудовать ножом и решил смастерить себе меч из дощечки железного дерева. Древесина оказалась очень твердой, и лезвие можно было сделать почти таким же острым, как стальное. К сожалению, оно быстро тупится. Я не стал его делать обоюдоострым. На тупой стороне я проделал отверстия и загнал в них остроконечные осколки – отходы производства гроллей. Получилось вполне зловещее и грозное оружие.
Время шло. Я пытался в работе утопить свое беспокойство.
– Побойся Бога, Гаррет, неужели ты хочешь выточить и канавки для стока крови?
Я осмотрел меч. Взвесил в руке, проверил балансировку:
– Почти кончил. Еще несколько прикосновений, и отполирую, чтобы уменьшить трение при ударе.
– И ты еще смеешь называть меня кровожадным?
– Для нашего дела лучше подошла бы сабля.
– Обойдешься. Тебе придется ограничиться тем, что имеешь. Заканчивай. Я уже вырезал несколько стрел для арбалета. Надо их заострить и вставить оперение. Потом я обмажу наконечники ядом.
Морли старательно удалял все металлические детали арбалета, заменяя их деревянными. Модернизированное таким образом оружие долго не проработает, но, как он заметил, на один рейд его хватит.
– Старик Тейт позеленеет от ярости, услышав о наших расходах. Но к чему яд? От него не будет никакого толка, – сказал я, заостряя арбалетные стрелы и закрепляя оперение.
– Да потому что не все, кого мы встретим, будут иметь к нему иммунитет.
Верно. Слуги по крови будут яростно сражаться, отстаивая для себя возможность когда-нибудь в будущем вступить в ряды ордена Владык.
– Гаррет, ты знаешь что-нибудь об их гнездовьях в Кантарде?
– Кто о них вообще что-нибудь знает?
– Ну да, тот, кто знал – не выжил. Но все же?
– Ходят лишь слухи. Из-за войны Обитатели тьмы в Кантарде не столь скрытны, как в других местах. К тому же здесь изобилие легкой добычи. Никто особенно не беспокоится о пропадающих время от времени солдатах. Поэтому и гнезда здесь должны быть крупнее, чем обычно. Когда я служил, поговаривали о шести гнездовьях. Их стало меньше после того, как однажды карентийские агенты захватили дочь военачальника венагетов и подстроили все так, чтобы ее утащили в одно из гнезд. Военачальник, забыв обо всем на свете, кинулся ее спасать, нашел и разорил притон дотла. В результате его самого тоже убили. Пока его войско охотилось за Обитателями тьмы, наши доблестные части зашли к нему в тыл. Это все, о чем я наслышан. Правда, я знаю, что ночное племя счастливо, видя, сколько серебра уплывает из этой части мира.