Сладостная пытка
Шрифт:
Олаф много раз твердил Александре, что выходить замуж надо только по любви, а девушка даже не могла долго находиться рядом с прилизанными напыщенными сыночками родственников, одного из которых прочили ей в мужья! При мысли о подобном браке мурашки ползли по коже!
Да, она волновалась за Олафа. Тот не разделял опасений Александры и попросту смеялся, когда она настаивала, чтобы он брал с собой охрану: в свои семьдесят лет Олаф был силен и крепок и никому не давал спуску.
Девушка отдернула гардины, и сердце сжалось от невыразимой боли – на перекрестке, в квартале от ее дома, собралась толпа.
Однако Александра, продолжая уговаривать себя, отскочила от окна, метнулась в свою комнату, схватила плащ и поспешно выбежала на улицу. Она не помнила, как очутилась на месте, влекомая лишь страхом и желанием поскорее убедиться, что с Олафом ничего не произошло.
Бесцеремонно расталкивая зевак, девушка пробралась в центр круга. Заметив ее белое лицо и невидящие глаза, присутствующие торопливо расступались, догадываясь, что незнакомка каким-то образом причастна к случившемуся. Наконец Александра оказалась в первом ряду. При виде того, о чем она подсознательно знала с самого начала, знала, но не хотела верить, с ее губ сорвался тихий стон.
– Олаф, – прошептала девушка, бросаясь на колени у лежавшего в неестественной позе умирающего, покрытого пылью и грязью. – Олаф, мне так жаль. Во всем виновата только я.
Она задохнулась. По щекам поползли две светлые струйки. Александра положила голову верного друга себе на колени и впервые поняла, каким усталым и старым он выглядит.
– Александра, – прохрипел Олаф. Девушка откинула волосы у него со лба, погладила по голове и наклонилась ближе.
– Александра, ты должна бежать. Не медли. Они убьют и тебя или принудят выйти замуж за одного из них. Берегись Стена... Льюиса, он опаснее всех.
Олаф поперхнулся, слабо кашлянул. Его лицо серело на глазах, однако Александра еще надеялась, что Олаф ее не покинет. Больше у нее никого на свете не было.
– Я любил тебя, как внучку, как внука, которого так никогда и не увидел. Скройся, Алекс, поезжай в Новый Орлеан. Найди моих дочь и внука. Возможно, они сумеют помочь тебе. Отправляйся, пока не поздно, и выжди до своего совершеннолетия, – чуть слышно пробормотал он, не спуская с нее горящих глаз.
Алекс почти ничего не видела из-за слез, но знала, что в ушах будут вечно звучать его последние слова.
– Обещай, обещай, что исполнишь мою просьбу и уедешь прямо сейчас. Отыщи моих родных и передай, что я всегда любил их и был... просто глупым стариком.
– Нет! Нет, Олаф, ты никогда не был глуп, и я обещаю все на свете, только не уходи.
– Не дожидайся моих похорон, Алекс. Скройся! Беги, прежде чем они заманят тебя в ловушку. Докажи, что ты дочь своего отца. Докажи...
Дыхание его прервалось, глаза медленно потускнели. Олаф бессильно обмяк. Александра прижала его к себе, громко рыдая. Сердце сковало ледяным панцирем, но в голове настойчиво звучали предсмертные мольбы опекуна. Они убили его, убили, чтобы прибрать к рукам ее состояние. Но она им покажет! Сделает все, как велел Олаф. И ничто в мире не помешает ей исполнить его волю.
Однако как ей отыскать совершенно незнакомых
Элинор мужественно переносила разлуку, утешаясь мыслями о младенце и о радужном будущем в кругу семьи. Она переехала к отцу и стала ждать, несмотря на то что все ее письма оставались без ответа. Время шло, и Элинор родила мальчика, но от мужа не было ни слуху ни духу. Олаф уговаривал дочь забыть человека, так жестоко бросившего ее, но она скрылась после очередной ссоры, вне себя от отчаяния, и увезла с собой грудного ребенка, которого назвала Джейкобом. Олаф никогда больше не слышал ни о ней, ни о внуке, а гордость помешала ему отправиться на Юг и попытаться отыскать их.
И вот теперь, после всех этих лет, после кровавой Гражданской войны... кто знает, живы ли они? Сумеет ли Александра донести до них последние слова умирающего?
Девушка прижала к себе бездыханное тело Олафа. Она не имеет права нарушить клятву. Кроме того, гибель опекуна не должна остаться безнаказанной. Она отомстит! Она...
Внезапно кто-то грубо рванул Алекс за плечо и поднял на ноги. Девушка развернулась, зловеще сверкая глазами.
– Стентон Льюис? – удивленно протянула она. – Что вы здесь делаете?
При виде Стена она сразу вспомнила о предупреждении Олафа. Льюис и впрямь опасен, она и сама придерживалась того же мнения.
– Я шел к тебе, Александра, но, увидев толпу, решил посмотреть, не могу ли чем помочь, и наткнулся на вас с Олафом, – медленно, без всякого выражения сообщил он. Александра нерешительно взглянула на него. Слишком уж своевременно он появился. Нет, ему нельзя верить!
– А Олаф? Что с ним... – начала девушка, чувствуя, что слезы высохли, а тело как-то странно онемело. Сейчас она казалась себе такой же холодной и безжизненной, как Олаф. Однако ей предстоит нелегкое испытание, и нужно быть крайне осторожной, если она не хочет потерпеть неудачу на первых же шагах.
– Я провожу тебя домой, Александра. Небезопасно находиться на улице в такой час и в подобной компании. Хорошо еще, что я оказался здесь.
– Но Олаф...
– Я обо всем позабочусь. Сейчас ты ничего не сможешь для него сделать, – властно заявил он и, вытащив ее из круга зевак, повел к своему экипажу.
– Но что случилось? Я не видела...
– Ничего не видела? – поспешно перебил он, и Александре почудились удивленно-довольные нотки в его голосе. Она остановилась у экипажа, и Стен добавил: – Какое счастье, что ты не была этому свидетельницей, Алекс. Его переехала какая-то карета, запряженная четверкой лошадей.