Сладостный обман
Шрифт:
Кэвин покачал головой.
– Что ты, Эллен, все это такие пустяки.
Эллен улыбнулась.
– Так что ты мне хочешь сказать о Ричарде?
– Ричард, конечно, может поправиться, надежды на это, правда, мало, но она есть. Он сейчас сильно страдает. Ты знаешь, когда придет «Марион», нам придется ехать снова в Лондон. Я боюсь, Ричард не выдержит этой поездки.
– Ты хочешь сказать, что нам нужны лекарства?
– Да.
– Но ты же сам говорил, что если мы пошлем в Лондон за лекарем, об этом может узнать Хант. Нет, – она покачала головой. – Нам не
– Действительно не нравится. – Он подошел к окну и, слегка приподняв портьеру, стал смотреть на расстилающийся внизу заросший сад. – Конечно, за лекарем в Лондон посылать не следует, но, наверное, можно и поблизости найти какого-нибудь лекаря. – Он опустил портьеру и повернулся к Эллен. – Мне кажется, что местный цирюльник, что живет в деревне, мог бы вполне подойти. Наверняка у него есть какие-нибудь лекарства. Ричарду будет намного лучше, если мы хотя бы избавим его от боли. Я очень опасаюсь, что в таком состоянии он не выдержит предстоящей поездки. На корабле-то у меня лекарства есть: порошки, мази. Индейцы научили меня делать всякие снадобья.
Эллен прижала к груди книги.
– Полагаю, что, если цирюльнику хорошо заплатить, он будет держать язык за зубами, – проговорила она. – Не исключено, что он такой же порядочный человек, как и миссис Спэйт.
– Возможно. Кстати, одного из сыновей миссис Спэйт я хочу послать сегодня в Лондон, на пристань. Пусть он ждет там прибытия корабля, а потом сообщит об этом нам. А пока, я думаю, нам имеет смысл заняться раной Ричарда.
Эллен задумчиво посмотрела на Кэвина.
– Я думаю, что ты прав, – кивнула она. – Давай пошлем за цирюльником.
Он облегченно вздохнул и направился к двери.
– Кстати, ты знаешь, в этой комнате жила она, – мягко сказал он.
– Ее комната? – Эллен постаралась изобразить удивление.
– Да.
Она оглядела комнату, пытаясь увидеть ее такой, какой ее видел Кэвин.
– Ну и что ты чувствуешь?
Эллен понимала, что вопрос ее прозвучит неожиданно и может представлять для нее опасность, но не смогла сдержаться.
– А какое у тебя самого к ней отношение?
Кэвин облокотился на косяк и, немного помолчав, ответил:
– Честно говоря, никакого. Раньше мне казалось, что я ее ненавижу. Честно говоря, действительно хотел отомстить ей. Но теперь, снова находясь здесь, во мне уже нет прежнего чувства ненависти к ней. За последние полгода слишком много всего произошло, и сейчас мне леди Каролина Вакстон абсолютно безразлична.
– Значит, ты больше не разыскиваешь ее?
Он задумчиво скрестил руки на груди.
– А зачем? Даже если я и найду ее и отдам в руки правосудия, что это изменит? Уолдрона не вернешь. Нет, не стоит тратить время на ее поиски. Надеюсь, что за свое злодеяние она попадет в ад, и мне этого вполне достаточно.
– Похоже, что ты почти простил ее.
– Думаю, что да. Ненависть – слишком тяжелое бремя. Его невозможно нести долго. Тем более мне, человеку в душе незлопамятному. Что было,
Она приблизилась к нему.
– Не беспокойся, с тобой мне везде будет хорошо.
– Я надеюсь на лучшее. К тому же мне кажется, что в душе ты – авантюристка и тебя невозможно напугать неудобствами. Но в колониях все совсем не так, как здесь. Каждый рассвет может принести тебе самые разные неожиданности. Но лично мне такая жизнь нравится больше, чем скучное прозябание в Англии.
Эллен обняла Кэвина, вывела в коридор и закрыла за собой дверь своей бывшей комнаты.
– Ступай пошли кого-нибудь за цирюльником, а потом поиграем немного в карты.
Они под руку сошли в полутемную залу.
– Ты со своим Чэмбри обходишься мне очень дорого, – мягко улыбнулся он. – Еще немного, и мне не на что будет купить семян.
– Ну хорошо, сегодня мы будем играть не на деньги, – озорно подмигнула она ему.
– Что ты этим хочешь сказать, мерзавец? Как это нет никаких следов? – заорал Хант, отворачиваясь от огромного, во всю стену галереи, окна. На улице шел дождь, капли его монотонно стучали по стеклу.
Робардс тщательно вытер ноги о лежащий у дверей коврик.
– Я хочу сказать, что с тех пор, как они чудом спаслись от нас на барже, мы еще не обнаружили их.
– Ну а хотя бы имя человека, который помог им скрыться, вы смогли установить?
– Нет, ваша светлость. К сожалению, мы знаем о нем только две вещи – у него черные волосы, и он скакал на вашей лошади.
– На моей лошади! – взревел Хант, сжимая кулаки. – Дурак! Я выиграл эту лошадь у короля Франции Людовика.
– Не волнуйтесь, ваша светлость, мы не прекращаем поиски, – Робардс понизил голос. – По моим сведениям, они скрылись в Кенте, и я послал туда своих людей порасспросить крестьян, владельцев гостиниц… Я уверен, что мы найдем их.
Щеки Ханта судорожно дергались, продолжая сжимать кулаки, он произнес:
– Я тоже на это надеюсь, Робардс. А если ты их не обнаружишь, то я выпущу тебе кишки. Ты меня понял?!
– П-понял, ваша светлость, – заикаясь, ответил секретарь.
Хант снова отвернулся к окну и резко взмахнул рукой.
– Хорошо, Робардс, можете идти. Но запомните – каждый упущенный нами день дает возможность Чэмбри и Каролине все дальше и дальше уходить от нас. Не забудьте, мне она нужна живой. И ее вещи тоже.
Радуясь, что неприятный разговор окончен, секретарь вытер кружевным платком взмокший от напряжения лоб.
– Слушаюсь, ваша светлость, – произнес он и вышел, бесшумно затворив за собой дверь.
Оставшись один, Хант принялся ходить вдоль галереи, любовно оглядывая картины и предметы старины. Охота за Каролиной Вакстон начинала утомлять его, он никак не ожидал, что ему придется тратить на это столько времени и сил. Хант сильно нервничал. Пока письмо оставалось в руках Каролины, он не мог спать спокойно.