Сладостный вызов
Шрифт:
Брэм вошел, и Шеффилд приветствовал его улыбкой.
— Ты очень пунктуален. Мне всегда нравилось это в тебе, Сент-Чарльз.
Брэм не отвечал. Ему не нравилось настроение Шеффилда. Дела прервали его вечер с женой, и поэтому он был вне себя от злости.
— Давай поскорее покончим с этим, Шеффилд.
Если ему и не понравилось замечание Брэма, то он не подал виду.
— Я хочу тебя познакомить с одним человеком. — Он сделал пригласительный жест, и темная фигура выступила из-за огромного сундука, набитого шляпами. — Это Роджер Корнби, наш актер. Он играет
Действительно. Если бы Брэму не сказали, что перед ним актер, он никогда бы не заподозрил подвох. Черты лица и фигура были в точности как у генерала Конфедерации Хорейса Паттерсона. Человек, давно не видевший генерала, мог бы лишь отметить, что война немного состарила его и придала его лицу выражение горечи. Если еще вспомнить о болезни генерала, то никаких отличий здесь быть не могло.
— Пожалуй, он подойдет на эту роль.
Шеффилд посмотрел на Брэма с теплотой.
— Я очень рад, что ты согласен. — Он понизил голос. — Я думаю, теперь ты понял, что Кейси предатель, не правда ли?
Брэм не ответил на вопрос и, повернувшись к Корнби, поинтересовался:
— Тебя что, уволили?
— Да, сэр.
— Ну, хорошо. Тогда я буду ждать тебя в Солитьюде через два дня. Учти, что охранять тебя будут мои люди, а не я, и Боже упаси тебя с ними разговаривать.
Не дожидаясь ответа, Брэм повернулся и вышел из комнаты.
Но до самого конца вечера он не мог справиться с неприятным ощущением, оставшимся после этой встречи у него в душе.
По дороге домой они молчали. Маргарита сидела, забившись в угол экипажа, и гадала, что же все-таки было не так этим вечером. Лишь в кафе было несколько напряженных минут, но они быстро прошли, и вечер снова казался ей волшебным.
До тех пор, пока Брэм не пошел улаживать какие-то дела во время представления.
Знал ли он, что она тихо последовала за ним? Что она заметила, как он отправился в служебные помещения театра? Может, его беспокоило именно это? Что она узнала, куда он ходил?
Нет. Маргарита была уверена, что он не заметил ее. Он был так озабочен, так серьезен и задумчив, что она не посмела идти за ним дальше. Он никак не мог догадаться, что она просто сгорала от любопытства — чем же он был так занят. Потому что ясно было одно: когда появились театральные служители и принесли бутылку шампанского и закуски, они не встретили его по пути в ложу. Они явно были озадачены, когда Маргарита поинтересовалась, как долго еще Брэм будет отсутствовать. А когда он вернулся, такой огорченный и рассерженный, у нее недостало духу расспрашивать его.
Неужели это все было из-за нее? Разве она его чем-нибудь рассердила? Она похолодела. Однажды он проговорился ей, будто он эксперт по сбору информации. Неужели он раскрыл какие-то ее тайны? Или, что еще хуже, он обнаружил, что у него есть сын? А вдруг он хотел застать ее врасплох?
Ее сердце билось так звонко, что она боялась, как бы Брэм этого не услышал.
— Что-нибудь не так? — прошептала она, теряя силы.
Он посмотрел на нее с удивлением,
— Нет. С чего ты взяла?
— Ты такой тихий.
— Тебе это не нравится?
— Нет, просто я подумала, что ты на меня сердишься.
Он взял ее руку.
— Ну что ты. Мне было сегодня так хорошо с тобой.
— Потому что мы привлекали внимание?
Он удивленно взглянул на нее.
— Поэтому Элджи и собирался жениться на мне. Ему нравилась шумиха.
— И ты думаешь, что мы с ним похожи?
— Нет, не совсем.
— Я знаю, Маргарита. Прости меня, — он вздохнул и погладил ее по щеке. — Неужели после того, что мы пережили, нам необходимо все еще причинять друг другу боль?
Казалось, он говорил сам с собой, но при этих словах ее охватило сладкое волнение.
— Есть вещи, о которых я не рассказывал тебе, Маргарита. Например, что я делал…
Она положила палец ему на губы, ее рука дрожала, у нее кружилась голова.
— Нет. Не сейчас. Когда мы вернемся домой. Когда вокруг будет тихо и мы не будем бояться, что нас кто-нибудь прервет.
Он молча согласился с ее предложением, так как их экипаж в этот момент остановился как раз напротив их амбара.
К несчастью Маргариты, их встретил Кейси.
— Пока вас не было, привезли для вас посылку. От человека по имени Жоли.
— Для меня? — выдохнула Маргарита, молясь, чтобы это было нечто вроде письма или телеграммы, в которой бы говорилось, что Джеффри уже прибыл. Но она мечтала об этой ночи не меньше, чем о встрече с сыном, потому что она решила рассказать Брэму правду. После этого она была бы готова на все.
— Нет. Это для Брэма.
Брэм помрачнел.
— Что там?
— Произведение искусства. Картина. Мы много видели подобных ящиков во время войны, в них всегда хранились картины. Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что там внутри, — он посмотрел на Маргариту. — У вас есть одно несомненное достоинство, миссис Сент-Чарльз. Такая прекрасная… кожа.
Это замечание заставило Брэма только сильнее нахмуриться.
Маргарита не могла пошевельнуться. Она знала, какую картину мог прислать Жоли. Портрет матери и сына. Маргариты и Джеффри. И судя по выражению лица Кейси, он уже видел все и сделал соответствующие выводы.
— Где она? — спросил Брэм.
Кейси продолжал пристально наблюдать за Маргаритой, но немедленно ответил:
— Ребята внесли ее в ваш амбар.
Брэм пожал плечами и взял Маргариту за руку.
— Ты присмотришь за лошадьми, Кейси?
— Конечно.
— Спасибо. Доброй ночи.
Они вошли в амбар, который изнутри уже напоминал настоящий жилой дом. Брэм помог ей снять накидку и повесил ее на спинку стула, затем зажег светильник.
— Разве ты не собираешься взглянуть на нее? — спросила Маргарита. Он был рассержен. Она это чувствовала. Но не из-за нее. А из-за Кейси. И еще, возможно, потому, что предполагал, будто на картине была изображена какая-то откровенная сцена. Она была уверена, что он подозревал, будто Кейси видел ее обнаженной.