Сласти-мордасти. Потрясающие истории любви и восхитительные рецепты сладкой выпечки
Шрифт:
Торт «Челита»
Этот одна из немногих счастливых историй любви, которая может стать прекрасным десертом и для вас, дорогие мои, если вы отчаялись, перестали верить в чудо, опустили руки-крылья и решили, что все сласти-мордасти давным-давно миновали.
Речь идет о Клавдии Шульженко и ее любимом супруге – Георгии Епифанове – загадочном Г. Е. Ну и, конечно, о «Челите» – прекрасном домашнем торте, который Георгий Кузьмич придумал вместе со своей мамой, усовершенствовал вместе с Клавдией Ивановной и пек всегда в один и тот же день – 21 июля, в день их знакомства.
А началась история в 1940-м довоенном году, когда Епифанов, выпускник операторского факультета института
Георгий мог слушать эту пластинку бесконечно. Еще не видя исполнительницы, он уже любил ее. Все тяжелейшие годы войны, которые Шульженко провела в составе полевой концертной бригады практически на передовой, а Епифанов стал кавалером трех орденов Красной Звезды, ордена Отечественной войны и множества медалей, Георгий как зеницу ока хранил пластинку с веселым, жизнеутверждающим, всепобеждающим голосом любимой.
А после войны, когда Клавдия Ивановна переживала не самые простые времена брака с Коралли, его измену, воспитывала сына, рожденного в этом браке, а потом пыталась выжить и выстоять в схватке с соседями по коммуналке, ненавидевшими и унижающими ее от какой-то мещанской зависти (Коралли уже оставил семью), почти каждый месяц она получала открытки с самыми теплыми пожеланиями и одной и той же подписью «Г.Е.». Даже циник Коралли, уходя от Шульженко, посоветовал ей не выбрасывать «эти безделицы», присланные из разных уголков нашей родины (от Камчатки и Владивостока до Калининграда и Москвы), ибо было в теплых строчках, адресованных Клавдии, что-то такое высокое и чистое, что не хотелось ни трогать, ни пачкать.
Одиннадцать лет приходили эти письма. И только в 1956 году, благодаря вмешательству общих знакомых, Епифанов получил шанс познакомиться с Шульженко лично. Мама его очень волновалась. Она испекла их любимый торт «Челита», выбрала самую красивую сорочку, собрала очень трогательный букет… Епифанов, которому через месяц должно было исполниться тридцать восемь лет, герой-фронтовик, побывавший во многих переделках за свою нелегкую жизнь кинооператора, приедет под балкон дома отдыха, где находилась Шульженко, вместе со своим другом-профессором и его женой, в обнимку с букетом и тортом, но так и не рискнет подойти к Клавдии Ивановне, спрятавшись в тени дерева. Зато выручат друзья… Профессор прокричит под балконом: «Клавдия Ивановна, я люблю вас больше жизни!», а его супруга, ворвавшись в номер Шульженко и уронив торт, скажет: «Клавусь, ну ты что? Там же мы тебе привезли Георгия Епифанова!». «Г.Е.?!» – уточнит Шульженко и тоже спрячется в ванной… И все-таки через неделю, аккурат 21 июля, судьбоносная встреча состоится. Снова будет сладкая «Челита», очень земное, домашнее общение и странный вопрос, который задаст Епифанову Клавдия, когда гости соберутся уезжать: «Георгий, а можно мне с вами? Довезете меня до дома?».
Конечно же, «Г.Е.» прекрасно знал адрес, по которому регулярно слал открытки все 11 лет. Он лишь молил бога о том, чтобы дорога была длинной-длинной, а машина сломалась где-то по пути. Выходя у своего подъезда, Шульженко забрала коробочку с «Челитой» и сказала:
– Приглашаю на чаепитие, Жорж. Решайтесь! Или сейчас, или никогда!
И Епифанов остался. Остался на долгие сорок лет. До самого последнего часа.
Когда они встретились, ей было пятьдесят, а ему только тридцать восемь. Но Георгий Кузьмич всегда говорил, что видит и слышит рядом с собой маленькую девочку, свою Челиту, которую нужно оберегать и защищать. Несмотря на разницу в возрасте и пересуды за спиной, они были очень счастливы. И теперь уже Клавдия Ивановна писала ему из всех городов и весей трогательные письма, короткие смешные записки, слала весточки всегда, когда только была возможность обнаружить почтовый ящик. «…Последние лучи заходящего солнца в золотой осени всегда особенно горячи и до терпкости знойны. Знай, мой родной, …что у тебя есть женщина и друг, которая всегда тебя ждет, и будет ждать, и когда бы ты ни пришел, мы забудем о
А вот и рецепт бесконечного счастья от великих Г.Е и его К.Ш.
Для теста
• 4 яйца
• 1 1/2 стакана сахара
• 200 г сливочного масла
• 200 г сметаны
• 1 ч.л. пищевой соды
• 2 стакана пшеничной муки
• 1 стакан дробленых грецких орехов
• 1 стакан изюма
• 2 ст.л. какао-порошка
Для крема
• 200 г сливочного масла
• 1 банка вареной сгущенки
• сок и цедра 1/2 лимона
Для украшения
• 90 г шоколада (по желанию)
Приготовить тесто для коржей: взбить яйца с сахаром, добавить размягченное сливочное масло и сметану, затем соду и муку. Замешать тесто.
Разделить тесто на 3 части, в каждую дополнительно добавить по одному ингредиенту: орехи, изюм, какао. Каждую часть теста тщательно перемешать и отправить выпекаться в духовку при 180 °C на 40–45 минут.
Готовые коржи остудить и выровнять, обрезав по краю.
Приготовить крем: взбить миксером размягченное сливочное масло с вареной сгущенкой. По чайной ложке вмешать в крем лимонный сок. В самом конце всыпать измельченную лимонную цедру.
Коржи, бока и верх торта смазать кремом. Бока обсыпать измельченными обрезками коржей. При желании торт можно украсить растопленным шоколадом.
Шоколадный торт с орехами
О любви Владимира Маяковского к Лиле Брик все помнят по двум причинам: с одной стороны, это была действительно великая любовь великого поэта; с другой, Лиля Брик со временем превратила статус любимой женщины Маяковского в профессию. И уже никому не давала забыть об их странных и порой безумных отношениях семьи «на троих» (ведь Брик любила мужа); о букетике из двух рыжих морковок в голодной Москве; о драгоценном автографе Блока на только что отпечатанной тонкой книжечке стихов; о рецепте шоколадно-орехового пирожного, который Маяковский сочинил в стихах, колдуя в смешном фартуке у плиты – обо всех иных чудесах, которые он подарил ей.
А ведь Маяковский творил чудеса не только для нее одной, просто о них постепенно забыли. Но мне, несмотря на то, что я предложу вам рецепт «бриковского пирожного», хочется рассказать о наиболее возвышенном и почти платоническом чувстве Маяковского к Татьяне Яковлевой.
Они познакомились в Париже. Она была – шарм и изысканность, он – напор, мощь и гротеск. Она пахла нежными фиалками, он смазывал волосы терпкими и страстными пачулями. Татьяна любила стихи Тютчева, Маяковский терпеть не мог все эти «сопли в сахаре». Они даже в обычной жизни, где нет стихов, не находили общего языка. Тем не менее Владимир Владимирович влюбился как институтка (по его собственным словам). Он страдал, ревновал, даже плакал, он впервые в жизни пытался достучаться до женского сердца, но Татьяна оставалась холодна и неприступна.
Маяковский уехал в Москву, оставив потомкам волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой»:
Страсти корьсойдет коростой,но радостьнеиссыхаемая,буду долго,буду просторазговаривать стихами я.А Татьяне остались цветы. Или, вернее, – Его Цветы! Да-да! На этот счет существует очень красивая легенда, которая, возможно, и не соответствует действительности, но в которую хочется верить всем, кто имел счастье (или несчастье) любить по-маяковски – страстно и безоглядно.