Слава Богу! Они все снова мертвы!
Шрифт:
Внутри шкафа в беспорядке валялись кучи каких-то бумаг. Среди этой кучи бумажного хлама я обнаружил несколько подшивок старых газет. И вытащив из шкафа самую маленькую по объему подшивку, я решил посвятить время чтению, и таким образом скоротать время. Газеты были 1916 года.
Просматривая первый её номер за год, я невольно стал погружаться в воспоминания о том времени. Блаженная улыбка стала блуждать на моих губах. Воспоминания нахлынули на меня
– «В ночь на рождество при пожаре на даче погиб крупный дипломат, писатель, литературовед, историк литературы, князь Олег Михайлович Николаев. Ему был 81 год.
Огонь не пощадил и редкостную библиотеку, и бесценный архив, включавший переписку Николаева с мировыми лидерами и великими российскими и зарубежными писателями и поэтами. Близкий друг погибшего Станислав Коняев рассказал нашему корреспонденту, что узнал о пожаре от соседей Олега Михайловича.
"Дача Николаева соседствовала с домом, в котором жили родственники известного дипломата и общественного деятеля Анатолия Очакова. По странному стечению обстоятельств, дача Очакова сгорела, полгода назад и во время пожара была полностью утрачена одна из самых ценных в России коллекций редких книг", - отметил он.
Директор департамента полиции Степан Колчаков уточнил, что пожар начался около часа ночи. "Все выгорело. Когда приехали пожарные, спасать уже было некого", - заявил он в интервью нашей газете. Вместе с видным дипломатом при пожаре погибли все его близкие родственники, которые были приглашены для встречи рождества.
"Все выгорело дотла. И работы, и библиотека, и переписка. И ведь абсолютно все хранилось дома", - сказал Колчаков. Он назвал случившееся трагической случайностью и не исключил, что огонь мог вспыхнуть от рождественских свечей, которые, по словам соседей, были зажжены в доме во множестве.
"Олег Михайлович занимался подготовкой издания книги своих воспоминаний о встречах и беседах с великими людьми девятнадцатого века и нашего времени. Со многими из них он вел переписку. Можете себе вообразить: в его даче три самые большие комнаты было отведено под письма и бумаги " - рассказал друг погибшего Станислав Коняев».
Отложив в сторону подшивку с газетами, я глубоко задумался над прочитанным текстом. История, в которую я попал, стала мне все менее нравиться. Слишком много сразу появилось вопросов. Пребывал я в размышлениях несколько минут, как вдруг мне в голову пришла неожиданно на первый взгляд безумная версия. Я под воздействием нахлынувших на меня мыслей вскочил с дивана и стал прохаживаться по кабинету. Во мне родилось подозрение, что таинственный незнакомец, просивший меня помочь
Откуда у него могла быть такая великолепная коллекция? Ценность её безмерна! Уничтожая владельцев крупных и ценнейших собраний раритетов, для того чтобы никто и никогда не смог претендовать на них, да и чтобы сохранить свои ужасные преступления в тайне, он похищает их сокровища. Иначе откуда у него были бы такие огромные средства и возможности, для того чтобы получить столь обширную и драгоценную коллекцию?
Явно он не крупнейший банкир или промышленник, таких было не так много, и всем грамотным людям столицы они были достаточно хорошо известны. Безусловно, я не был введен в круг высшего общества столицы, тем не менее, можно было сказать, что человека, с таким капиталом, что позволил бы собрать столь драгоценную коллекцию я обязан был бы знать. Да и такому человеку не было бы смысла скрывать от меня своё имя, раз его собрание было собрано честным путем. Тем более его ищет ВЧК. Явно ведь не за контрреволюционную деятельность. Наверно к ним попала каким-то образом информация о похищенных преступником сокровищах. Все это более чем подозрительно.
Такие мысли лихорадочно проносились в моей голове, а самого меня стал пробивать мелкий озноб. С каждой секундой мне становилось всё страшнее. Я мысленно клял себя за то, что позарившись на дармовое угощение, влез в эту смертельно опасную игру. Потом помянул недобрым словом своего друга, который втянул меня в эту грязную историю. И чем больше я ходил по комнате, тем больше росло во мне раздражение.
Нужно было что-то предпринимать, просто сидеть без дела в таком состоянии было невозможным. Я еще раз подошел к двери и попытался подергать ручку, в надежде, что дверь отворится. Но всё было тщетно. Дверь была закрыта надежно, и открыть её было делом весьма сложным и не простым. Я был близок к полному отчаянию. Тут я попытался взять себя в руки, успокоиться и для этого снова сел на диван и попытался опровергнуть пришедшую мне в голову фантазию.
Немного придя в себя, я стал размышлять о том, что о существование коллекции знает как минимум еще и мой друг, который меня и познакомил с таинственным незнакомцем. Пусть он и не сильно хорошо разбирается в ценности книг, но как человек начитанный он не может не знать о том, что такие раритеты должны стоить немалых денег. Друга своего я знал хорошо, никаким бандитом он не был совершенно точно.