Слава моего отца (Детство Марселя - 1)
Шрифт:
Вот до чего довели меня мое непослушание и вероломство дяди Жюля!
Тут мне вспомнилась одна фраза, фраза, которую отец часто повторял и много раз заставлял меня переписывать на уроках чистописания (скорописью, рондо, полукруглым с нажимом): "Начинать можно и без надежды на успех, равно как и продолжать - наперекор неудаче".
Отец долго объяснял мне смысл этой фразы и назвал ее лучшим французским афоризмом.
Я несколько раз ее повторил и, словно она имела силу магического заклинания, почувствовал, что из мальчика превращаюсь
Заблудился на холмогорье, вот невидаль! Ведь после переезда в "Новую усадьбу" я почти все время ходил по довольно крутым склонам. Сейчас мне нужно только опять спуститься вниз, и я, конечно, найду какое-нибудь село или хотя бы проезжую дорогу.
Я степенно съел вторую половину апельсина, затем, как ни горели ссадины на икрах и ныли ноги, пустился бегом по зыбкой осыпи. Я повторял про себя магическое изречение и с разбегу перескакивал через можжевельник. Справа, за прозрачными лептами туч, начинало багроветь солнце, точь-в-точь как на конфетных коробках, которые тети дарят детям на рождество.
Так я бежал, наверно, больше пятнадцати минут, вначале с легкостью тушканчика, потом - козочки, а под конец - теленка. Я остановился, чтобы отдышаться. Оглянувшись, я установил, что пробежал по крайней мере километр и что больше не вижу трех оврагов; они затерялись а необъятных просторах плато.
Зато на западе, кажется, виднелся противоположный берег какой-то ложбины. Я не спеша приблизился, сберегая силы для следующей перебежки.
И точно, это была ложбина; по мере моего приближения она все углублялась. Не та ли это ложбина, где я был утром?
Я пошел вперед, раздвигая фисташник и дрок, которые были в мой рост... Я находился в пятидесяти шагах от гряды, когда раздался выстрел и через секунды две - второй! Звук доносился снизу. Ликуя, побежал я ему навстречу, но прямо на меня метнулась стая каких-то больших птиц, вылетевшая из ложбины...
Вдруг вожак стал крениться набок, сложил крылья и, перелетев через высокий можжевельник, грянулся оземь. Только я нагнулся, чтобы его поднять, как меня почти оглушил сильный удар, и я упал на колени: на голову мне свалилась другая птица, и у меня потемнело в глазах. Я изо всех сил стал растирать свою гудящую голову и увидел на ладони кровь. Решив, что у меня разбита голова, я собрался было зареветь, когда заметил, что сама птица в крови. Я сразу успокоился и ухватил обеих птиц за лапки, еще подрагивавшие.
Птицы оказались куропатками, но меня поразил их вес. Они были величиной с петуха, и, как ни старался я повыше поднять руки с дичью, красные клювы волочились по гравию.
Сердце запрыгало у меня в груди: греческие куропатки! Королевские куропатки! Я понес их к краю гряды; может, это дуплет дяди Жюля?
Но если это даже не его дуплет, то охотник, разыскивающий свою дичь, встретит меня, конечно, с почетом и отведет домой. Я спасен!
С трудом пробираясь
Я увидел его сквозь ветви. Ложбина, довольно широкая и почти безлесная, была не очень глубока. Дядя Жюль шел от ее противоположного склона и кричал с явным раздражением:
– Да нет же, пет, Жозеф! Не надо было вам стррелять! Они летели на меня! Вы своими выстрелами невпопад заставили их свернуть в сторрону!
Затем я услышал голос отца (видеть его я не мог, он, вероятно, стоял где-то под скалами):
– Я был на достаточно близком расстоянии и, по-моему, в одну из них попал.
– Да будет вам!
– презрительно оборвал его дядя Жюль.- Вы, может, и попали бы в них, если бы сначала прропустили их мимо себя! Но вы вообразили, что способны на "выстррел корроля", да еще дуплетом! Один рраз вы ужо дали маху: прромазали сегодня утром курропаток, которрые жаждали покончить жизнь самоубийством! И вы опять пробуете делать дуплет на корролевских курропатках, которрые летели прямо на меня!
– Согласен, я немного поторопился, - сказал виноватым голосом отец.
– И все-таки...
– И все-таки, - резко отвечал дядя, - вы умудрились прромазать корролевских курропаток величиной с бумажного змея, хотя ваша пищаль может, как лейка, полить дробью целую простыню. Самое печальное - что это единственный в своем роде случай, такого у нас никогда больше не будет! А уступи вы мне выстрел, они бы уже лежали в нашем ягдташе!
– Верно, я сделал ошибку, - сказал отец.
– И все-таки я видел, как летели перья...
– Я тоже, - ухмыльнулся дядя Жюль.
– Я тоже видел прелестные перышки на крыльях корролевских курропаток, которые уносили их со скоростью шестидесяти километров в час на гребень гряды. Сидят они там и чихают на нас!
Я подошел ближе и увидел нашего бедного Жозефа. Он уныло качал головой в лихо заломленном картузе и мрачно покусывал веточку розмарина. Тогда, изогнувшись, как натянутый лук, я взлетел на острый выступ скалы, нависшей над ложбиной, и во весь голос крикнул:
– Он убил их! Обеих! Это он их убил!
И пред лицом заходящего солнца я поднял птиц к небу, крепко сжимая в кулачках четыре золотых крыла - залог славы моего отца.
1 У французских школьников четверг - свободный день.
2 "Стальные ноги" - плутовские похождения трех бродяг Крокиньоля, Рибульденга и Филошара, печатавшиеся в начале нашего века. Многочисленные варианты "Стальных ног" в виде серии рисунков с кратким текстом и сейчас еще выходят во Франции.
3 Гарига (прованс.) - пустошь на каменистых склонах гор Средиземноморья, поросшая вечнозелеными низкими кустарниками.
4 Обань - город на юге Франции, неподалеку от Марселя.
5 Экс - город в двадцати восьми километрах к северу от Марселя.