Слава России
Шрифт:
С той поры пришли перемены в Орду. Вместо колдунов новый хан Узбек стал чтить Магомета и ревностно насаждать магометанство среди татар и подвластных племен. От этого-то хана и пошли беды сплошной чредой… Юрий Московский, прожив в Орде три года, свел с татарами тесную дружбу, а к тому женился на любимой сестре Узбека, Кончаке, принявшей в крещении имя Агафья. Такое родство не замедлило обеспечить Даниловичу ярлык на великое княжение… Узнав о том, Михаил смирился с несправедливостью и послал сказать узурпатору: «Если хан дал тебе великое княжение, то я уступаю тебе. Княжи на нем, только будь
Не остановившись на этом злодеянии, Юрий и Кавгадый изготовились разорить также и заволжские земли Тверского княжества. Видя это, князь Михаил в глубокой скорби созвал бояр и духовенство для совета.
– Разве не уступил я великого княжения своему сроднику, разве не дал ему я дани? – вопрошал он. – Сколько зла теперь причиняет моей отчине князь Юрий! Я претерпел все, думая, что беда эта скоро кончится. Ныне же вижу, что они ищут моей головы! Ни в чем не виновен я перед ним; если же виновен, скажите, в чем?
– Ты прав, князь наш, во всем, – едва сдерживая слезы отвечал ему престарелый епископ Тверской. – Перед племянником твоим ты обнаружил такое смирение, а они – князь Юрий с Кавгадыем – за это взяли твою волость. А теперь хотят опустошить и другую половину твоего княжества…
– Что же делать мне, владыка святый? – спросил князь. – Что делать мне, братия? – оборотился и к боярам. И был ему единодушный ответ всех собравшихся:
– Иди против них, государь, а мы готовы за тебя сложить свои головы!
Эта единодушная поддержка и благословение укрепила решимость Михаила. Он знал твердо, что в этом деле прав пред очами Божьими и людскими, а оттого в сердце его не было смущения. В короткий срок собралось под его знамя войско – не только из тверичей, но и из ратников других княжеств, жестоко претерпевших от юрьевых бесчинств. Все они устремились в Тверь, дабы поквитаться с обидчиками и защитить правду Божию и Землю Русскую.
Между тем, Данилович также собирал рать, обосновавшись в Костроме. Узнал Михаил, что остался верен своему вероломству господин Великий Новгород. Задобренные сладкими речами юрьева брата Ивана по прозванию Калита и татарского посланника Талабуги, новгородцы не только дали им денег, но и послали против Твери собственный отряд. Худа была судьба его – Михаил с дружиной разбил супостатов у Торжка, две сотни новгородцев были побиты в той сечи, а прочие насилу унесли ноги.
В сентябре над Тверью появилось странное, пугающее знамение: будто бы круг явился на небе, а от него протянулись три луча – два на восток, а третий на запад. Немало перепугались жители, наблюдая это чудесное явление, боясь, что сулит оно им новое горе. Но князю уже некогда было бояться небесных знамений. Враг мог напасть в любой час, и нужно было как можно скорее собирать войска, чтобы не оказаться
И, вот, донесли дозорные, по всем дорогам посланные, что покинул Юрий пределы Костромы и идет на Тверь. Трескучие декабрьские морозы и метели не стали помехой безумным, чьи ноги спешили на пролитие крови, а сердца полыхали адским пламенем алчбы.
Высоко поднялось солнце над Бортеневским полем, и лучи его, отражаясь о снег, слепили глаза. Ничто не остановило гордого московского князя… Ни пост, в котором пребывали ныне все благочестивые люди, не грядущее Рождество Спасителя. Знать, вовсе оставил Бог эту погибшую душу, и стала она обиталищем бесов, которые и гонят Даниловича на пролитие братской крови и не дают успокоиться ему от безумной жажды власти.
Вот, вознесся ввысь московский стяг, для горького и постыдного дела поднятый. Князь Михаил развернул коня к своему войску и воскликнул:
– Братия! Вам известно, что сказал Господь во святом Евангелии: Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя! Ныне нам предстоит отдать свою жизнь не за одного или двух из наших ближних, но за множество народа, плененного и избитого врагами, за жен и дочерей, оскверненных погаными. Если положим душу свою за стольких людей, слово Господне нам вменится во спасение!
– Постоим за Русь Святую, за Веру Православную, и за тебя, господин наш, постоим! – был ему ответ славных ратников.
Михаил выхватил меч и первым понесся навстречу противнику. За ним следовали оба сына его, Дмитрий и Александр, а позади – предводительствуемые храбрыми тверскими воеводами полки. Страшной была сшибка двух противоборствующих ратей. Зазвенели мечи, заржали отчаянно вязнущие в снегу и раненые его ломаемой коркой кони. Падали всадники, продолжали биться пеши… Таял ледяной наст от обильно проливаемой крови и, вот, кое-где уже пробивалась земля.
– Батюшка, взгляни! Кавгадый уходит! – услышал Михаил возглас Дмитрия.
И правда, почуяв, что тверская рать на сей раз сильнее, татары бросили своих московских подельников, и их потрепанная свора бежала прочь.
– Преследуйте их, не дайте им уйти! – приказал князь.
– Батюшка, дозволь мне догнать татар! – воскликнул разгоревшийся в бою Дмитрий.
– Возьми отряд и скачи за ними, – согласился Михаил. – Но помни! Не истребляйте их, но берите в плен! Нам не нужна вражда с ханом!
– За мной! Держите Кавгадыя! – крикнул молодой княжич и вмести с отрядом отроков, таких же молодых и горячих, как он сам, бросился преследовать татар.
Между тем, прочь побежали и разгромленные москвичи. Их преследовал сам Михаил с основным войском. Победа тверичей была полной. Словно снопами в пору жатвы, Бортеневское поле было сплошь усеяно грудами тел побитых врагов и их коней. Юрий успел бежать с небольшим отрядом, бросив остатки войска и обоз. Все это досталось победителям. В плен попали многие московские князья и бояре и даже брат Юрия, Борис Данилович. Но не пленники вражеские более всего возрадовали душу князя Михаила, но пленники свои, москвичами и татарами захваченные, а теперь вновь обретшие свободу. Измученные, они плакали от радости и благодарили Бога и князя за свое избавление.