Славное дело: Американская революция 1763-1789
Шрифт:
Когда французы наконец были разбиты, скваттеры вернулись к прежним границам и даже перешли их. Полковник Анри Буке, разделявший ненависть большинства уроженцев запада к индейцам, все же пытался сдерживать белую экспансию. Буке двигал не альтруизм, а предчувствие того, что если белые американцы продолжат селиться на землях, которые индейцы считали своими, то беды не миновать. Буке заручился поддержкой суперинтендантов по делам индейцев Уильяма Джонсона на севере и Джона Стюарта на юге, которые отчитывались перед министерством торговли за вторжения белых на земли индейцев [70] .
70
Ibid. P. 56–58
Министерство торговли было неравнодушно к такой информации. Годом ранее оно даже безуспешно пыталось остановить незаконный захват индейских земель. В декабре 1761 года оно взяло в свои руки контроль над землями, находившимися в ведении губернаторов колоний, и запретило им жаловать земли
71
Ibid. P. 56.
Эти меры не позволили сдержать заселение запада, особенно после поражения французов. К началу весны 1763 года министерство торговли и государственный секретарь Южного департамента, формально контролировавший дела колоний, согласились о необходимости мер (вероятно, в форме королевской прокламации) для сохранения недавно приобретенного запада за индейцами [72] .
Индейцы, не знавшие о существовании таких инстанций, как министерство торговли и государственные секретари, понятия не имели об этих благих намерениях. Зато они знали, что генерал Джеффри Амхерст, призванный из запаса в 1763 году, перестал снабжать их, а точнее, перестал пытаться подкупить их раздачей подарков, одеял, тканей, безделушек и инструментов. Они также были в курсе, что, несмотря на усилия армии, белые поселенцы проникали в их земли, а белые торговцы продолжали надувать их при обмене. К маю 1763 года терпение индейцев лопнуло, и они начали кровавое восстание под предводительством вождя племени оттава Понтиака. К июлю они не оставили камня на камне от пограничных поселений в Виргинии, Мэрйленде и Пенсильвании, а также захватили все британские военные гарнизоны к западу от форта Питт, кроме Детройта. Сам форт Питт пережил немало ужасных дней, а его осаду снял полковник Буке после кровопролитного сражения при Буши-Ран. Буке не полагался целиком на регулярных солдат и их ружья — по-видимому, он также пытался распространять среди индейцев оспу. Суперинтенданты по делам индейцев Джонсон и Стюарт использовали более традиционные (и более эффективные) методы: подкуп с целью отделить большинство ирокезов от Понтиака и убедить южные племена сохранять нейтралитет [73] .
72
Clarence W. Alvord, The Mississippi Valley in British Politics. 2 vols. Cleveland, 1917.
73
Peckham Н. Pontiac and the Indian Uprising. Princeton, 1947.
Новости об этом волнении, получившем название восстание Понтиака, укрепило официальные власти в Британии в их намерении запретить движение американцев на запад. Многие годы американские и сведущие британские чиновники предупреждали, что колонии рискуют развязать войну с индейцами. Теперь, когда это случилось, с официальными мерами нельзя было дольше тянуть. Но без проволочек не обошлось: лишь 7 октября 1763 года кабинет Гренвиля выпустил королевскую прокламацию, закрыв для белых запад Америки между горами Аппалачи и рекой Миссисипи. Этой прокламацией также учреждались три новые колонии: Квебек, Восточная Флорида и Западная Флорида, созданные из французских поселений в долине реки Св. Лаврентия и областей, на которые раньше претендовала Испания и которые достались Британии по мирному соглашению после Семилетней войны [74] .
74
Эту прокламацию см.: EHD. P. 640–643. См. также: Humphreys R. A. Lord Shelburne and the Proclamation of 1763 // EHR. 49. 1934. P. 241–264.
Прокламация не положила конец восстанию Понтиака; этого удалось добиться напряженными усилиями британских солдат и американских ополченцев, хотя бои продолжались до конца 1764 года. Не остановила она и продвижение белого человека на запад. Британские войска периодически пытались запретить эмиграцию, но это лишь вызывало ненависть поселенцев, торговцев мехами и земельных спекулянтов. Так, виргинцы, поселившиеся в долине Канаха почти двадцатью годами ранее и изгнанные восставшими индейцами, требовали, чтобы им дали вернуться на свои фермы. По условиям королевской декларации они не могли этого сделать, и командующие британскими частями старались их сдерживать. Эти фермеры и многие другие первопоселенцы были глубоко возмущены; в конце 1764 года и начале 1765-го сотни из них перешли через горы в Канаху. Другие согласные с ними мужчины и женщины, теперь презрительно относившиеся к британским солдатам, не сумевшим защитить границу, решили игнорировать прокламацию. Результатом этого стала неуклонная миграция в западную Виргинию, Мэриленд, югозападную Пенсильванию, а затем и северо-западную Пенсильванию [75] .
75
Clarence W. Alvord, Mississippi Valley. I, passim.
Большинство
Один только взгляд на государственный долг в 1763 году заставил бы содрогнуться любого министра. На 5 января 1763 года, согласно счету министерства финансов в Банке Англии, консолидированный долг составлял 122 603 336 фунтов — это была огромная сумма. Более того, годовые проценты составляли 4 409 797 фунтов. Через год долг увеличился почти на семь миллионов, а к январю 1766 года — через шесть месяцев после отставки Гренвиля — еще на семь [76] .
76
Gipson L. H. British Empire. X. P. 200.
Обслуживание долга являлось проблемой, требовавшей немалого внимания, а его (или хотя бы части) погашение временами казалось нереальным. Когда Гренвиль возглавил кабинет, торговля в Британии находилась в упадке, что было следствием окончания войны и сокращения расходов. Введение новых или увеличение существующих налогов не выглядело привлекательным: рядовые англичане уже и так теряли терпение, неся бремя поддержки раздутого правительства и «славной войны». И их легко понять: земля давно облагалась высокими налогами, и облегчения не предвиделось. Землевладелец, конечно, мог считать, что ему повезло; по общему мнению, он являлся одним из избранников божьих. Поэтому, возможно, ему не следовало чересчур возражать, когда его деньги тратились на защиту интересов его страны во всем мире. Но что насчет простого человека, который утешался лишь пивом и табаком? Пиво сильно подорожало во время войны, ведь государство получало от его продажи свыше полумиллиона фунтов в год. Табак тоже приносил деньги в казну, как и многие другие вещи: газеты, сахар, бумага, лен, рекламные объявления. Если бедняков касались не все эти налоги, то их, как и налоги на дома, купчие, должности, бренди и другие крепкие напитки, большинство из которых приносили государству четверть от своей стоимости, остро ощущало джентри и некоторые представители среднего класса. Если человек владел домом, то он платил налог не только на него, но и на каждое окно в нем; если он решал отправиться подышать свежим воздухом в своей карете, возможно, скрываясь от мытарей, то ехал в ней с гнетущей мыслью о том, что эта карета тоже облагается налогом [77] .
77
Ibid. P. 182–184.
Англичане обычно спокойно терпели посягательства на их кошельки, хотя к концу войны они иногда возмущались очень сильно, вплоть до протестов. Например, в Эксетере в мае 1763 года, вскоре после подписания мира, прошли демонстрации против налога на сидр, принятого парламентом, несмотря на большое сопротивление. Люди развесили украшенные крепом яблоки над дверьми большинства церквей с надписью «Сбор первых плодов мира». В тот же день по улицам прошла процессия из нескольких тысяч человек: «Возглавлял ее мужчина на осле и с надписью на спине “Избавь нас Бог от акцизы и от лукавого”. На шее осла висело ожерелье из яблок в крепе, а за животным шли тридцать или сорок человек, у каждого из которых в руках был белый прут с нанизанным на него яблоком в крепе. За ними ехала телега с виселицей, на которой болталось чучело лорда Бьюта. Далее следовала бочка сидра, которую несли мужчины в траурных одеждах, и тысячи улюлюкающих и кричащих людей». Чучело Бьюта в итоге сожгли на костре под одобрительные возгласы толпы [78] .
78
Ibid.
Эта демонстрация — одна из многих в сидровых графствах — была симптомом недовольства налогами и показала, чего можно ожидать после их увеличения. Ее посыл не прошел мимо Гренвиля, который в любом случае считал, что войска, расквартированные в Америке для защиты американцев, должны ими же и финансироваться. В парламенте ему возражали немногие, а в министерстве — никто. Однако оставался вопрос, как наилучшим образом вытянуть деньги из американцев, известных своим умением уклоняться от уплаты таможенных пошлин и нежеланием тратиться на собственную оборону.
Джордж Гренвиль не собирался взимать с колоний деньги для выплаты гигантского долга правительства или даже процентов по нему. Но он искренне считал, что они должны помогать финансировать войска, призванные защищать их, хотя и не предлагал полностью возложить эту обязанность на американцев. Защита колоний была в интересах империи, а не только американцев, поэтому Британия соглашалась нести свою часть бремени по обеспечению дислоцированных в американской глуши вооруженных сил. Более того, согласно оценкам предполагаемых расходов (более 200 тысяч фунтов в год на двадцать батальонов на континенте и в Вест-Индии), Британии пришлось бы взять на себя основную долю расходов [79] .
79
Morgan Е. S., Morgan H. М. Stamp Act Crisis. P. 22.