Славное дело: Американская революция 1763-1789

Миддлкауф Роберт

Гейдж действительно неубедительно действовал на своем посту в конце лета и начале осени, поэтому к декабрю его отзыв казался делом решенным. За месяц до того граф Саффолк, секретарь Северного департамента, ходатайствовал об отставке Гейджа, но король колебался: новости с конгресса становились все тревожнее (министерство имело там своих информаторов, даже несмотря на секретность заседаний), и паника Гейджа нарастала. Он уже требовал двадцатитысячную армию, утверждая, что необходимо нанести решающий удар, а до того приостановить действие «Невыносимых законов». Терпение короля лопнуло. Он предложил командование войсками в колониях Джеффри Амхерсту, опытному военному, служившему в Америке. Амхерст, презиравший колонии и с отвращением относившийся к периоду своей службы там, отказался, тогда король решил в качестве временной меры послать в помощь Гейджу боевого генерала, что в конце концов привело к последовательному назначению генералов Хау, Клинтона и Бергойна [481] .

481

Donoughue B. British Politics. P. 216–18.

Однако

политический вопрос — как реагировать на мятежные выступления в колониях — оставался открытым. К концу января Лондон решился на ответ, который, как показали дальнейшие события, по эффективности явился едва ли не точной копией того, что привел к открытому восстанию. В основном меры выглядели репрессивными: торговля Новой Англии сводилась исключительно к торговле с метрополией; рыболовные промыслы закрывались для судов Новой Англии; генерал Гейдж и адмирал Грейвз должны были получить сухопутные и морские подкрепления. В качестве уступки было внесено предложение прекратить взимание налогов с колоний (оставив, тем не менее, за Англией такое право) в случае, если те поддержат все гражданские и военные меры. Такие шаги были весьма двойственными, во всяком случае, в них превалировал элемент принуждения. И Дартмут и Норт предпочитали примирение силовому решению проблемы; король также не был против попыток пойти на мировую, тем более что право Великобритании на налогообложение колоний сохранялось, однако он, в отличие от своих министров, не питал больших надежд [482] .

482

Ibid. P. 223–24.

В январе, прежде чем кабинет представил свое видение американского вопроса парламенту, он еще провалил последнюю попытку Четема наладить мирный диалог. Как всегда, скрытный и склонный к театральности Четем не делился своими планами даже с Рокингемом, главой вигской оппозиции кабинету тори, и не пытался привлечь его на свою сторону. Его предложение сводилось к выводу войск из Бостона и принятию закона, подтверждающего суверенитет парламента, но также гарантировавшего запрет налогообложения колоний без их согласия. Питт также предлагал, чтобы в обмен на признание конгресс предоставил короне пожизненную ренту. «Невыносимые законы» надлежало отменить, равно как и с десяток других актов, на которые жаловались колонии в последние годы [483] .

483

Jensen М. Founding. P. 577–578.

Попытка Питта была сколь смелой, столь и безнадежной. В основе ее лежало допущение, что члены парламента не имеют никакой гордости, что они признают свои ошибки после того, как им на них укажут, и тотчас же постараются исправить их, восстановив отношения с мятежниками. Также Питт был уверен, что американцы в действительности не отвергают категорически парламентский суверенитет и вернутся к статус-кво сразу после того, как парламент отменит неугодные законы и пообещает не применять законное право на налогообложение колоний.

Парламент не принял всерьез прожект Питта и посвятил следующие два месяца обсуждению программы правительства. В первую неделю февраля обе палаты одобрили обращение к королю, где заявляли, что колонии находятся в состоянии мятежа, и призывали к чрезвычайным мерам для подчинения колоний и восстановления законов и суверенитета Великобритании. Речи произносились длинные, дебаты были долгими, но конечный их итог сомнений не вызывал. Две недели спустя Норт помахал оливковой ветвью: он обещал не облагать налогами те колонии, которые будут способствовать восстановлению гражданского и военного правления в них. После такого предложения, одобренного парламентом, кабинет министров провел и закон, запрещающий для Новой Англии торговлю и рыболовство (а в апреле этот закон был распространен на все колонии, кроме Нью-Йорка и Северной Каролины). Берк саркастически заметил, что этим законом правительство предложило «сохранить власть, уничтожив подданных» [484] .

484

Ibid. P. 578–581; EHD. P. 839–840. О дебатах относительно рыболовства и торговли в Новой Англии см.: Parliamentary History of England from the Earliest Period to the Year 1803. 36 vols. London, 1806–1820. XVIII. P. 380–389.

Находившийся в Бостоне Гейдж склонялся к мысли, что иным способом, кроме вооруженного вмешательства, британское владычество сохранить не удастся. Осенью и зимой он получил ряд доказательств, только укрепивших его в этой мысли, однако он также был убежден и в том, что имеющихся в его распоряжении войск недостаточно. Больше всего его пугали ярость и сплоченность противников: реакция города на захват пороха в Чарлстауне и пушек в Кембридже в сентябре 1774 года была ошеломляющей. Со всего Коннектикута собралось ополчение и отправилось маршем на помощь Бостону, слух о чем разлетелся по всей Новой Англии. Всего собралось четыре тысячи человек, и все они были готовы сражаться [485] .

485

Jensen M. Founding. P. 535–536.

С тех

пор Гейдж с испугом наблюдал за все возрастающей численностью массачусетского ополчения. Каждое постановление провинциального конгресса имело угрожающий характер, все средства направлялись на закупку оружия и боеприпасов. Когда конгресс прекратил работу, он оставил после себя комитет безопасности, имеющий право созывать ополчение всякий раз, когда Гейдж пошлет за пределы Бостона не меньше 500 солдат [486] .

Впрочем, не все, что предпринимал Гейдж, терпело неудачу. Так, в сентябре он принялся укреплять перешеек Бостон-Нек, ведущий к городу, и нашел людей (как в самом городе, так и за его пределами), которые выполняли работы и продавали ему строительные материалы. Естественно, неприязненно настроенные к нему жители, включая ремесленников и мастеровых, лишенных работы согласно Бостонскому портовому акту, саботировали строительство всеми способами, разбивая кирпичи и поджигая солому, однако укрепления постепенно росли. Вскоре на перешеек выставили орудия, а Гейдж открыл для себя, что информация, подобно рабочим рукам и строительным материалам, тоже имеет свою цену. Зимой он нанял нескольких информаторов (точное число их неизвестно), включая доктора Бенджамина Черча, вхожего во влиятельные круги Массачусетского конгресса. Вполне возможно, что Черч и его коллеги делились информацией по доброй воле, хотя есть свидетельства, что некоторые ожидали (и получали) за это вознаграждение. То, что они рассказывали, не переубеждало Гейджа относительно перспектив британцев в Америке [487] .

486

Ibid. P. 563–567.

487

The history of the informers told in Allen French A. General Gage’s Informers. Ann Arbor, 1932.

В конце января 1775 года он, чувствуя себя все более неуютно в Бостоне, начал выставлять патрули на дорогах, ведущих на материк. Один такой патруль, состоявший из капитана Брауна, младшего лейтенанта де Берньера и одного рядового, получил задание прощупать настроения населения округов Саффолк и Вустер, а также составить карты дорог. Однако им так и не удалось добраться до Вустера. Наблюдательный хозяин таверны распознал в них военных, хотя все трое были одеты в гражданское, и сообщил об их присутствии. Вскоре им настоятельно предложили вернуться в Бостон, и еще повезло, что обошлось без физического воздействия. Этот и некоторые другие эпизоды вновь напомнили Гейджу, что значит быть командующим небольшого гарнизона во враждебной стране, где за ним шпионили, саботировали его приказы и следили за каждым перемещением его солдат.

Одним из тех, кто следил за британским гарнизоном и сообщал о своих наблюдениях, был Пол Ревир. Он возглавлял неофициальную группу безработных ремесленников, отслеживающих каждый шаг британских солдат в городе. Когда те вели себя необычно, Ревир сообщал об этом Джозефу Уоррену, передававшему новости в комитет безопасности Конкорда [488] .

Вполне возможно, что Гейдж вынашивал планы ареста лидеров провинциального конгресса или, что более вероятно, готовился к захвату снаряжения в Конкорде и Вустере. Что бы он ни задумал, он заранее раскрыл карты, выслав по этим направлениям патрули, а также выдвинув более крупные отряды из Бостона, что не могло не насторожить внимательных наблюдателей в самом городе и вне его. Этой мрачной и холодной зимой Гейдж больше всего нуждался в инструкциях, как ему поступать, но ему лишь было приказано перехватить контрабандный груз оружия, поступивший в колонии из Европы — он был бы рад выполнить эту задачу, будь у него достаточно ресурсов.

488

Ibid. P. 24.

Инструкции были присланы 14 апреля 1775 года: длинное письмо от Дартмута содержало резюме кабинета министров по американскому вопросу, и хотя некоторые его положения были достаточно туманны, содержание письма и его обвинительный тон указывали на необходимость действовать. В каждой строчке письма сквозило недовольство действиями Гейджа осенью: так, например, тот не должен был позволять ополченцам проводить учения в Фанел-холле. Просьба Гейджа о двадцатитысячном контингенте не могла быть удовлетворена, да в нем и не было необходимости, так как насилие в Массачусетсе было делом рук «грубой черни» (с этой характеристикой Гейдж никак не мог согласиться), действовавшей без «плана», «согласованности» и «руководства». Как бы то ни было, если, по словам Гейджа, имеет место «открытое восстание» или же колонисты находятся на пороге этого и готовы «любыми способами начать явный мятеж», тогда «на силу должна найтись сила». Говоря об использовании силы, Дартмут не имел в виду немедленное нападение на ополченцев, где бы те ни находились. Вместо этого, говорилось в письме, король и правительство считают наиболее верным арестовать лидеров провинциального конгресса. Передвигайтесь без предупреждения, советовал Дартмут, и добавлял (что после увещеваний о секретности звучало не очень последовательно), что неподготовленные и неорганизованные люди «не могут являть собой грозную силу». Гейдж уже давно считал, что такие действия без промедления начнут войну, на что Дартмут отвечал: «Гораздо лучше, если конфликт начнется сейчас, чем когда мятеж затронет большее число жителей» [489] .

489

Письмо от 27 января 1775 года, цит. по: Gage Correspondence. II. P. 178–183.