Славное море. Первая волна
Шрифт:
Зоя вздохнула. Суда были еще далеко. Она понимала, как долго и трудно им идти по бушующим волнам. Но они придут и отбуксируют их в, порт. Конечно, неприятно приходить в порт на буксире, но что делать! В море бывает по-всякому.
Дочь моряка, сама морячка, Зоя всегда верила в самое лучшее. Но сердце ее наполнялось тревогой: внизу молчала машина, и, значит, своего хода у шхуны не будет; передняя стенка радиорубки была одновременно и частью задней глухой стенки штурвальной рубки. Девушка не видела,
Она привстала с кресла и в застекленную часть двери, которая служила единственным окном радиорубки, увидела, что все больше и больше воды обрушивается на палубу.
«Значит, глубоко осели», — уверенно определила она положение судна.
И снова говорила с кораблями, не сообщая без разрешения капитана никаких новых данных о шхуне.
Через полчаса вошел капитан. Вместе с ним в рубку ворвался неистовый визг ветра и гул моря. Всегда красное дубленое лицо капитана стало черным, редкие усы обвисли.
— Надень пояс! — приказал он, даже не назвав ее по имени.
— Что случилось? — побелевшими губами спросила Зоя, на минуту сняв наушники.
— Трюм залит водой, машину не восстановить.
Он сам помог ей надеть и завязать пояс, потом сел к столу и уперся лбом в шершавую большую ладонь. Так в раздумье просидел с минуту. Потом рынком пододвинул к себе бланки радиограмм И размашисто написал:
«Ускорьте помощь. Трюмы залиты водой, теряем плавучесть».
Поставил подпись, но тут же зачеркнул ее и добавит уточненные координаты.
Стоило Зое только надеть наушники, как для нее перестало греметь морс, выть ветер. Только сигналами далеких радистов жила она в эти минуты.
Она отстучала радиограмму капитана и замерла, чутко вслушиваясь.
Капитан услышал, как в наушниках радистки сначала затрещало, потом пошли равномерные точки и тире. Он стал следить за ее карандашом, выписывающим радиограмму.
«Я «Полярный». Держитесь, капитан, иду полным ходом».
Зоя оторвала бланк и передала капитану уже прочитанную им радиограмму.
— Этот придет. Этот успеет. Сутки мы еще продержимся.
Именно на теплоход «Полярный» и надеялся капитан Лазукин. «Полярный» был к ним ближе всех, имел хорошую скорость. А Сергея Петровича Лазукин считал первоклассным капитаном.
Прочитав лаконичные и обнадеживающие сообщения с других судов, капитан ушел к команде. Зоя снова осталась одна. Мельком глянула на свою узенькую постель, в которую не ложилась более суток. Сколько ей еще не спать? А спать хотелось. Нервное перенапряжение стало спадать, и все ее существо сейчас нуждалось в отдыхе, хотя бы минутном.
Она со вздохом отвела глаза от постели. Лечь в постель нельзя. Она одна на несменяемом посту.
Оперлась
Из забытья ее вывел сильный удар и треск. Глубоко осевшее судно снова ударилось о дно, и уже смертельно. Волны теперь били в корпус с удвоенной силой, и шхуна валилась то на правый, то на левый борт.
Зоя почувствовала, что случилось страшное, и ждала капитана, не смея отойти от рации. На палубе слышались громкие крики команды. Она не видела, как спускались шлюпки, грузились в них вода, продовольствие, примусы.
Крики на палубе постепенно слабели. Наконец шумно вошел капитан, прислонился спиной к двери, отдышался и, казалось, не видя радиста, куда-то в угол узенькой рации, где под простынкой висели платьишки и блузки девушки, приказал:
— Все! Кончай связь! Свертывай рацию!
Не снимая руки с ключа, будто ее совсем нельзя было оторвать, Зоя повернула к капитану непонимающее лицо. Рот открылся, глаза округлились от испуга и напряжения.
— Ты одна осталась на шхуне. Быстро на палубу!
— А вы?
— Не обо мне речь. Там ждет вельбот. Через пять минут шхуна утонет.
Зоя еще продолжала слушать капитана, но правая рука уже нажала на ключ. В эфир понеслись последние сигналы со шхуны «Заря»:
«Всем! Всем! Команда покидает шхуну. Остались только капитан и радист. Передачу кончаю. Рация переходит в вельбот. Капитан Лазукин».
Посиневшие губы Зои сжались. Глаза сузились, потом закрылись. Но рука не выпустила ключа. И в настороженной светлой полярной ночи, словно искры полетели точки и тире:
«Товарищи с теплохода «Полярный», успокой маму».
Хотела отбить последние три буквы «Зоя», но рука продолжала дрожать и отстучала другое: «Радист шхуны «Заря».
Это были последние слова, услышанные радистами восточного сектора Арктики со шхуны «Заря».
…Не размыкая губ, Зоя встала и, будто не видя перед собой капитана, пошла к двери. Он посторонился и пропустил ее вперед.
Шхуна сидела в воде почти по самый борт, и волны свободно перекатывались через нее. Они снесли с палубы все, что не могло устоять против их напора.
Вельбота у борта не было. Он метался с волны на волну в двухстах метрах от «Зари».
Пока капитан был в радиорубке, сильная волна оторвала вельбот от борта и отбросила далеко в сторону. Вторая волна шла сразу же вслед за предыдущей и отбросила его еще дальше. В это время в руках силача-матроса сломалось правое весло. Пока он набросил запасное, время было упущено.