Славный город Старый Ключ
Шрифт:
Это относится и к тебе, - глянула она своими прекрасными голубыми глазами, казалось в саму душу, замершего в ужасе княжича.
Такой взгляд он знал. Теперь княжна не шутила и теперь она сделает что сказала. А ему, чтобы вернуть обратно её расположение, или хотя бы вернуться обратно в этот замок с того Плато, ему придётся теперь серьёзно потрудиться. Очень серьёзно.
Всё! шутки кончились. Такую пощёчину княжна никому не простит.
Двадцать миллионов, - тихо шептали его немеющие губы.
– Двадцать миллионов.
Это же...
Это уже ничто, - жёстко отрезала
– Их уже нет и никогда не будет. Что с воза упало, то пропало. И тебе придётся очень серьёзно постараться, чтобы вернуть хотя бы часть.
Получится - твоё счастье. Нет - не обессудь. Размер и цену платежа ты знаешь.
Ледяной озноб пробежал по позвоночнику княжича. Сестра уже не шутила. Как наследная княжна она имела полное право на подобную расправу. И судя по той ярости, с которой она восприняла известие об их ограблении, шутить она в таком деле не будет. А вот это было серьёзно.
И сил, и власти ей достанет сдержать своё слово. Власть медленно но верно уходила из рук стареющего князя Гёргия I Иоанновича, перехватываемая изящными крепкими ручками молодой княжны. И теперь слово княжны Лидии Подгорной во многих вопросах значило порой много больше, чем слово даже самого старого князя.
Многих это удивляло, но не Дмитрия. Особое отношение старого князя к своей племяннице ему было хорошо известно.
И ещё. В своё время ему хватало ума понять одну вещь. Ума, характера и решительности, его сестре было не занимать, и не ему с его разгильдяйским отношением ко всему на свете было становиться у неё на пути. Сомнёт. И княжич это всегда знал. И потому никогда против своей сестры не интриговал, хоть некоторые дураки из его ближайшего окружения к тому не раз его подбивали. Слава Богу. Хватило ума не послушаться дураков.
Теперь же всё окончательно встало на свои места. Если он хотел жить, следовало подчиняться. В княжестве окончательно родился новый Хозяин - княжна Подгорная Лидия I.
Об этом никто ещё не знал. Но что старый князь Гёргий I имеет к этому самое прямое отношение, Дмитрий больше не сомневался. Все непонятки последнего времени окончательно встали на свои места. Подгорное княжество стремительно превращалось в Подгорную Империю. Путь впереди будет долгим, но первые шаги уже решительно сделаны.
И если он не хотел вылететь из стремительно несущегося в будущее семейного поезда, ему следовало пересмотреть своё отношение к труду. И на благо семьи, и на благо будущей Великой Империи. И на своё личное благо...
Устои...
Рабская Горка с огромным красивым замком для семей работорговцев столичного города Подгорного княжества, место "Вечного" их обитания, этим днём принимала необычного гостя, которого здесь не видели, наверное, последние лет двадцать. Раньше бывало, не раз и не два в год, и в обязательном порядке по большим праздникам, Рабская Горка посещалась Подгорными князьями, у которых были давние и тесные деловые связи с населявшим эту горку людом. Но вот последние лет двадцать, при жизни нынешнего главы государства князя Гёргия I-го, Подгорные князья, ни разу не посетили Рабскую Горку официально.
Без серьёзной поддержки обитателей Рабской Горки такое было не возможно.
– Рушатся вековые устои, - сухой, дребезжащий старческий голос едва слышно раздавался в сумраке, царящем в одной из многочисленных комнат замка.
Возле разожжённого, больше для комфорта, чем для тепла камина, в глубоких, словно проваленных внутрь старинных, ещё времён Малонгарской Орды креслах сидели два старика. Князь Подгорный Гёргий I и Бен Урбан де Войт.
Де Войт - глава и бессменный руководитель небольшой, сплочённой колонии местных работорговцев. Хорошо известный в деловых кругах княжества за хваткий характер, мстительность и хорошую, долгую память, он был князю нужен.
Мерзкий подлый старикашка. Иначе и нельзя было назвать скрюченную в три погибели фигуру старого, высохшего от времени человечка, скорчившегося в кресле.
– Нас больше не уважают, - тихо проговорил тот же старческий голос.
– Две недели назад, в собственном доме в Великом Устьюге в низовьях Лонгары убит мой внук Ёсислав Цандер. Ты, князюшка, его знаешь под бытовым именем Ёся.
– "Ну да, - мгновенно раздражаясь, подумал старый князь.
– Ёсислав, как же. Ёська! Неправедно взявший расширении Слав и поставивший сам себя на уровень князей, не имея на то законных прав. И не скажешь ведь такого старому пню в глаза, если не хочешь навсегда испортить отношения с этим наглым семейством. А испортишь, как тогда дело своё на Торфяном плато вести. Без всё новых и новых партий рабов нам не обойтись.
Без постоянного подвоза свежего живого товара дело наше замрёт в тот же миг. Смертность слишком большая. Совсем обнаглел, старая гнида, ещё и тыкает", - с привычно бессильной, устоявшейся за прошедшие годы злобой подумал старый князь.
Скорая смертность среди рабов на Плато была его давней неизбывной головной болью. И сколько он ни пытался исправить положение, никак не получалось. Многочисленная ж его родня, ответственная за ведение там дел, самым наглым образом игнорировали его прямые указания по созданию более человечных условий проживания рабов, для предотвращения их ненормально скорой гибели.
Родной племянник Дмитрий, кому было поручено вести там дела, просто пустил всё на самотёк, забросив введение дел, и ничто не могло его в том поколебать. Может, если только кроме сестры...
А других, на кого можно было бы опереться в столь тонком деле, не было. Правда, последние дни что-то странное произошло с наследной княжной. Она резко пересмотрела свои же собственные взгляды на человеческий материал и, судя по вдруг активно зашевелившемуся Дмитрию, ей удалось сделать то, что ни у кого за всю жизнь Дмитрия так и не получилось. Она каким-то образом заставила Дмитрия работать.