Славься, Кей!
Шрифт:
— Прыткие хлопчики. — Процедил дядя Сережа, хмуро оглядываясь и растирая левую кисть. — Но бараны баранами. До фсошных "физиков" — как до Стамбула по-пластунски… — Усы дяди Сережи гневно шевелились. — Так кто ты такая, красота? Хлопчики упакованы интересно — не слышал я о таких… Язык коверкаешь сильно, но по-русски чешешь бойко…
"Красотой" дядя Сережа называл девочек. Мальчики у него были "хлопчиками". Но "красотой" были удостоены называться далеко не все девочки. Вот, например, Женю "красотой" называли аж четыре раза! А Нинку Патрушеву — ни разу! И правильно — Нинка вредная! Ну, какая из нее "красота"?
Женщина
— Дольгоё отсютьствие пьяктики.
Движение женщины были настолько плавными и пластичными, что Женя невольно залюбовалась.
— Поня-я-ятно… — Дядя Сережа, прищурился, игнорируя протянутую книжечку. Но показал на нее глазами. — Вежливые люди вот с этого обычно начинают, красота.
— Пьящу пьящения зья починьеньих! — Вежливо наклонила голову женщина. — Бюдють сдьелани вьиводи.
Женя заметила, как лица мужчин за спиной дяди Сережи стали белыми. Дядя Сережа, будто это увидел, усмехнулся. Осторожно взял книжечку, поднял на уровень глаз так, чтобы видеть лицо женщины, раскрыл.
— Министерство Обороны… — Задумчиво прочитал дядя Сережа. — Капитан… Елена Викторовна…
А Жене стало так грустно, просто очень-очень грустно. И захотелось плакать. Нет, она боялась не женщины. Просто полгода назад, когда ее, ничего не понимающую, привезли из той злополучной поездки за границу обратно в Россию, вот так же приходили вежливые дяди и тети, так же показывали ее бабушкам и дедушкам такие же маленькие книжечки, и заставляли ее вспоминать о том, как именно пропали ее мама и папа, что они говорили перед этим, что делали, видела ли Женя яхту, на которой они уплыли, видела ли она владельца этой яхты. Женя ничего не понимала, кроме одного — мама и папа пропали.
Эти люди еще добавляли бессмысленное "без вести", но Женя не понимала, зачем нужно это уточнение… Ведь пропасть — это всегда без вести. Она спрашивала у бабушек, но и баба Катя и баба Вера начинали плакать… у дедушек она спрашивать не стала — как плачут дедушки, видеть не хотелось. И в школе она спрашивать не стала — в школе ее сразу начинали жалеть и сюсюкать. А жалеть ее можно было только маме, папе и бабушкам с дедушками. А сюсюкать с ней нельзя никому — так мама говорила!
Женя вынырнула из неприятных воспоминаний — чья-то ладонь лежала на макушке.
— Не дьелай лужу, Льягущёнок! — Улыбалась женщина.
Так говорила мама. Но эта тетя — совсем не мама! Совсем-совсем не мама!
А дядя Сережа подобрался, книжечка выпала из его рук на асфальт, руки его безостановочно забегали — то воротник поправить, то в карман на мгновение нырнуть, то нос почесать, ноги стали переступать, будто пританцовывать:
— Кривые корочки у тебя, красота! — Страшно стал ухмыляться дядя Сережа, пребывая в постоянном движении, будто весь чесался. — На Кречет Елену Викторовну ты, красота, ни капельки не похожа! — Дядя Сережа тоже понял, что эта тетя — совсем не мама! — А ну-ка, Женечка, красота рыжая, дуй-ка обратно в школу!
В пятый раз ее "красотой" назвал! Женя рванула к крыльцу школы. Изо всех сил, будто там стоит строгая Зинаида Львовна с секундомером, а противная Нинка вырывается вперед.
Вот только крыльцо не приблизилось ни на шаг! Через несколько секунд она догадалась посмотреть вниз —
И вот тогда ей стало страшно. Женя завизжала. Оглушительно, как умеют визжать только десятилетние очень испуганные девочки.
И снова — прохожие даже головы не повернули! Даже с шага не сбились!
— Узбагойся! — Крепкие ладони взяли сзади за плечи, в ноздри проник приятный мятный запах. — Никтьё тьебья нье обьидьет! Мьи пойдьем к тьебе домьей… Ахведак нильяса щаг! Пьекьятьи бояться, Льягушьенок!
Сзади послышалась тихая возня, Женя, всхлипнув, обернулась и завизжала снова — дядя Сережа с некоторым удивлением на лице заваливался назад на руки одного из "черных". Вокруг снова стало много "черных" — пять или шесть. Женя умолкла и набрала в грудь побольше воздуха… но голова вдруг закружилась, перед глазами заклубился серый туман, который почернел, и, будто ее в вату обернули, навалилась темнота, в которой кто-то ругался женским голосом на незнакомом языке.
— Кей, ты напряжен! — Теплое дыхание щекотало ухо, а тонкие сильные пальчики массировали мою шею. — Расслабься! Все будет хорошо.
— Тайла! — Я попытался сбросить пальчики с плеч. — Я признан тобой здоровым и вменяемым, и в проведении этих твоих "процедур" уже нет необходимости!
Пальчики, разумеется, никуда не делись. Меня, между делом, даже по голове погладили.
Где-то сутки назад мы с ней договорились, что будем на "ты". Если честно, меня просто поставили перед фактом — искин посчитала, что после всего, что между нами уже было, вполне допустимо отбросить церемонии, как между близкими друзьями. А всего-то, что между нами было — выжатый (выбитый, вымученный) из меня рассказ… дополненный очень-очень подробной информацией, которой, оказывается, обладал искин. Ну, неудивительно, с ее-то допуском.
— Поправка, Кей! Здоровым ты признан физически. Психически ты по-прежнему испытываешь беспокойство. Для капитана это неприемлемо!
— Хорошо, тогда смени внешность.
Пальчики с моих плеч исчезли, а андроид вышла вперед и встала перед моим креслом, уперев кулачки в бедра.
— Но почему, Кей! — Ярко-голубые глаза очень хорошо имитировали обиду. — Внешность принцессы Розали вызывает у тебя положительную и однозначную психофизиологическую реакцию, что фиксируется моими средствами контроля! Не сдерживай себя, Кей!
— Это андроид.
— Кей! — Андроид с внешностью Розы очень знакомо всплеснул руками. — Не "это андроид", а "ты — андроид"! В конце концов, это оскорбительно! И "это" не просто андроид, а андроид класс "Аль"! Ты даже разницы не заметишь! И это не будет считаться изменой! С андроидами — не считается! И называй меня тоже Розочкой, чтобы не сбивать себе настрой. А я смогу подкорректировать твое поведение и указать на ошибки, которые склонны совершать большинство мужчин в постели!
Я спокоен… я совершенно спокоен… я совсем не испытываю жгучего желания распылить этого наглого андроида на атомы… я же помню, что по штату кораблю класса "Танагон" положено полторы тысячи андроидов, и из них, как минимум две трети этих андроидов — не ниже класса "ты не заметишь разницы" — я просто замучаюсь пыль глотать от распыленных роботов.