Славяне и арийский мир

Тейлор Исаак

В складывающейся подобным образом ситуации для обоснования этого предположения особенно важно, чтобы южная линия восточноевропеоидов была представлена не только современниками эпохи силезской ленточной керамики. Если бы это было именно так, то, пожалуй, можно было бы думать о смещении культур и возможном изменении областей обитания восточноевропеоидов эпохи неолита с гребенчато-ямочной керамикой, которая охватила территории до Силезии. И тут мы видим, как тот же самый тип встречается также и в австрийском неолите (Лендьельская (Lengyel) культура), а именно в буквально недавно опубликованной работе, посвященной описанию обнаруженного близ Лангелойса черепа, т. н. Лангенлойс 2 (сохранился только лицевой скелет) [63) Циммерманн Г. Череп эпохи неолита из Лангенлойса и его связи с расой эпохи свайных поселений (Zimmermann, G.: Jungsteinzeitliche Schädel aus Langenlois und deren Beziehungen zur Pfahlbaurasse, Arch. J. Klaus, X, 227–256, 1935)]. Здесь все признаки «Типа I» повторяются в частично еще более примитивной форме (ср. рис. 28): низкое лицо с крепкими, фронтально направленными скуловыми костями, широкий нос при «раздутии» нижней части и пологости основания (которое, кроме того, у черепа из Лангенлойса

особенно сильно вогнуто), низкие глазницы, широкие углы нижней челюсти и прогнатизм.

Метрическое же сравнение с черепом № 1903/30/3 из Бильвизе также показывает действительно хорошее соответствие признаков (табл. 12). Бильвизе вновь, как и в процессе сравнения с «Типом I», также обнаруживает менее значительную выпуклость лба, в то время как Лангенлойс 2 отличается особенно низкими глазницами и весьма сильно выраженной платиринией.

Странным, правда, является следующее соотношение, предположение о котором выдвинули сначала Шифф [64) Шифф Ф. Очерки по краниологии Чехии (Schiff, F.: Beiträge zur Kraniologie der Czechen. Arch. Anthrop. N: F. XI, 253 bis 292, 1912)], а впоследствии — Шлагинхауфен [65) Шлагинхауфен О. Антропологические находки при исследовании свайных поселений Швейцарии (Schlaginhaufen, О.: Die anthropologischen Funde aus den Pfahlbauten der Schweiz. Mitt. Antiquar. Ges. Zürich XXIX, 220–241, 1924)] и Чекановский [66) Чекановский Я. К проблеме систематики короткоголовых обитателей свайных поселений эпохи неолита в Швейцарии (Czekanowski, J.: Zum Problem der Systematik der kurzköpfigen, schweizerischen neolithischen Pfahlbaubewohnter. Arch. Anthrop. N. F. XX, 65–76, 1925)]: о взаимосвязи «Типа I» эпохи ленточной керамики с находками времен неолитической культуры свайных поселений Швейцарии. Исследовавший краниометрические параметры черепа Лангенлойс автор подтверждает эти связи — ведь именно это и является важнейшим результатом его труда, — указывая в своей публикации, что: «…найденный близ Лангенлойса череп „L2“ следует причислить к тому же кругу формообразований (Formenkreis), что представлен и так называемой „женщиной из Эгольсвиля“ (Frau von Egolswil)». Восточноевропеоид в швейцарском неолите — это и в самом деле было бы поразительно! Но все же еще следует проверить, в какой мере это сходство основывается просто на примитивных признаках, и в какой — на специфических расовых эталонных образцах. Физиогномически, во всяком случае, «женщина из Эгольсвиля» от славянских восточноевропеоидов отличается незначительно (ср. с хорошими иллюстрациями у Шлагинхауфен).

«Преславянский тип» по Чекановскому

Следующим типом, который может быть идентифицирован с древнеславянскими восточноевропеоидами, является «преславянский» (präslawische) тип, в последнее время упоминаемый в большинстве случаев как «сублаппоноидный» (sublaponoid) тип школы Лембергера, который тем не менее прежде был описан в 1911 г. Чекановским по результатам исследований среди живущих. [67) Чекановский Я. Очерки по антропологии Польши (Czekanowski, J.: Beiträge zur Anthropologie von Polen. Arch. Anthrop. N. F. Х., 187–195, 1911).] Фундаментальное подкрепление системы типов Чекановского с краниологической позиции было обеспечено прежде всего Стояновским [68) Стояновский, К.: Краниологические типы Польши (Stojanowski, К.: Kraniologische Typen Polens, Kosmos (Lemberg) XLIX, 660–766, 1924)], работа которого также включает образцовые экземпляры (табл. 13). Правда, в большинстве случаев преславянские черепа из Скалы (Тарнопольская губ.), использованные в качестве «эталонных», отклоняются сильнее и, в частности, в абсолютных величинах от показателей, характерных для древнеславянских восточноевропеоидов, чем отобранный из других групп «Тип β» (например, серия из Збыкова, описание которой предоставляет Лот), однако сходство в пропорциях отчетливо выступает и у них.

Далее тип характеризуется «плоскими, килеобразно объединяющимися parietalia и предрасположенностью к образованию torus sagittalis, вследствие чего череп приобретает в norma occipitalis пентагоноидальную, подобную домику, форму. В norma frontalis выделяется сильное образование надбровных дуг, которое сочетается с грубым образованием черепа и предрасположенностью к образованию sulcus praenasalis и альвеолярного прогнатизма». Это описание также большей частью совершенно сходится с морфологическими признаками древнеславянских восточноевропеоидов.

Относительно исторического положения преславянского типа Чекановский уже в 1925 году говорит, что в Восточной Европе он производит впечатление «…связанного теснейшим образом с финским нижним слоем», «имеющие же место вследствие южного сродства в отношениях культур (ленточная керамика, культура свайных поселений) связи следует, вероятно, воспринимать как вторичные» [69) Чекановский Я. Антропологические очерки по проблеме славяно-финских связей (Czekanowski, J.: Anthropologische Beiträge zum Problem der slawisch-finnischen Beziehungen. Finska Forminnesföreningens Tidskr. XXXV, 4, 14 S 1925).]

Продолжение этой уже упомянутой выше южной линии на восток вызывает в подобной ситуации особенный интерес, поскольку Чекановский определяет относящиеся к эпохам неолита и бронзового века черепа из местности под Киевом как преимущественно преславянские и, следовательно, восточноевропеоидные. Действительно, из материалов, опубликованных Богдановым [70) Богданов, Α.: Древние киевляне по их черепам и могилам; Антр. выставка III, 305–319, 1879], мы видим, что параметры четырех из указанных им черепов на удивление хорошо вписываются в область разброса характерных для древнеславянских восточноевропеоидов признаков — резкое выделение на общем фоне орбитального индекса следует, по всей видимости, приписать

иной технике измерений, — в то время как параметры трех остальных черепов так же отчетливо из этой области выпадают (см. диаграммы на рис. 30а и ЗОЬ). № 3 (Вышгород 1) даже показывает коэффициент отклонения, меньший, чем подобный коэффициент у финнов Полома и в весьма большой степени похожих финских черепов, вплотную к ним приближающихся. При этом еще также следует упомянуть, что подобные этим древнеславянским восточноевропеоидным черепам находки обнаруживаются во всех местах проведения антропологических исследований и соответствуют обоим хронологическим этапам.

На основании научных заключений вышеуказанных специалистов вопрос, не заходит ли речь при рассмотрении восточноевропеоидного типа о некой молодой, как некоторые ее называют, северно-монголоидной (nordisch-mongolide) смешанной форме, должен получить самый решительный отрицательный ответ. «Тип I», столь неизменно сохраняющий себя в течение многих тысячелетий и на огромнейших пространствах, определенно имеет право рассматриваться как самостоятельная и независимая отдельная раса. Вместе с тем, естественно, не исключено, что речь идет, как это допускает Эйкштедт [71) Барон Эйкштедт Е. Расология и расовая история человечества (v. Eickstedt, Ε. Frhr.: Rassenkunde und Rassengeschichte der Menschheit. 944 S. Stuttgart 1935)], о согласованной контактной форме — но именно о форме, согласованной гармонично, самостоятельно дифференцировавшейся в дальнейшем и происхождение которой, очевидно, так же остается во тьме минувших тысячелетий, как и у других европейских рас, происхождение которых споров не вызывает.

* * *

В какой мере при ее возникновении приняли участие элементы монголоидного круга формообразований — вопрос, не входящий более в рамки данной работы. Здесь стоит только дополнить, что отголоски монголоидного присутствия в строении черепа имеют место лишь в незначительном рельефе лица, в то время как пропорции мозгового и лицевого черепа ни к одной из монголоидных групп, в том числе и к принимающимся в расчет в первую очередь из пространственно-территориальных соображений тунгидам (Tungiden), присоединить нельзя. Тунгид (кумид, по Лундману) — один из двух основных монголоидных типов Северной Азии (вторым является синид. — Примеч. ред.). Иные признаки, такие, как прогнатизм, широконосость (хамериния) и предрасположенность к образованию преназальных пазух, следует воспринимать как следствие определенной примитивности, но ни в коем случае не рассматривать как монголоидные. Таким образом, тип на самом деле вполне доказывает свою самостоятельность и независимость по отношению к сегодняшним монголоидным группам формообразований. То, что он так же мало может восприниматься как содержащий элемент вмешательства представителей альпийской расы, точно так же однозначно вытекает из результатов метрического и морфологического сравнения. Особенное же внимание следовало бы, вероятно, обратить на связи с кроманьонцами (Cromagniden), которые в основных пропорциях черепа отличаются в том же направлении от представителей нордической расы, равно как и на те трудности, что нередко возникают в поисках отличий живущих ныне от европеоидов. О доле же участия кроманьонских форм в возникновении восточноевропеоидов высказали свои мысли такие авторы, как Паудлер (Paudler), Заллер и Жилинскас (Zielinskas).

СЛАВЯНЕ И ФИННЫ

Для расовой истории древних славян самым важным результатом предшествующей части работы явилось то, что восточноевропеоидный тип черепа можно проследить вплоть до неолита, и причем в двух совершенно различных географической и культурной окружающих средах. В России это обширная зона как лесов, так и степей, на территории которой обнаруживаются единичные находки, причем принадлежащие при этом различным культурным кругам (теория «культурных кругов»: направление в рамках исторической школы в этнографии и культурологии, центральной идеей которой было представление, что на протяжении ранней истории человечества устанавливались связи между отдельными элементами культуры и в результате этого оформлялись культурные круги, возникавшие на определенном географическом пространстве и распространявшиеся затем на другие области. — Примеч. ред.). Существенно привязанной к лесной зоне является прафинская народность (Urfinnentum), чей корень пребывает в «северноевразийском культурном кругу» (гребенчатая керамика), в то время как южнорусская степь принадлежит «ленточно-керамической» культурной области Дунай — Днестр [72) Башмаков А. Этнические субстраты русского населения в доисторическое время (Baschmakoff, Α.: Les Substrats ethniques de la population Russe au temps prehistoriques. Z. Rassenk. IV, 194–199, 1936); Рихтгофен Б. Доисторическая эпоха человечества (v. Richthofen, В.: Vorgeschichte der Menschheit, «Knaurs Weltgeschichte», S. A. 95 S., o. J.)], куда следует причислить восточноевропеоидные черепа, обнаруженные под Лангенлойсом, Гр. Черносеком, а также, по всей видимости, и под Киевом.

Для ответа на вопрос, откуда и каким образом восточноевропеоиды проникли в нордическое праславянство, важно констатировать, что, очевидно, их связи с северными районами, с зоной лесов и протофинской народностью являются более тесными. Несмотря на то что эти территории представлены довольно широким эволюционным рядом, находки эпохи неолита подтверждают это. Восточнорусский бронзовый век, завершение которого представлено культурой Ананьино, входит в северноевразийский культурный круг, и в этой культуре вновь видны следы, оставленные финской народностью на раннем историческом этапе своего развития. И хотя восточноевропеоиды вовсе не являются единственными представителями этого периода, их присутствие можно с уверенностью подтвердить в обоих случаях. На юге и западе, напротив, раннее появление европеоидов, по всей видимости, продолжает оставаться эпизодическим. Минимум два тысячелетия разделяют их с возобновленным проникновением восточноевропеоидов, чьими представителями уже являются славяне.