Славянский сокол

Самаров Сергей Васильевич

– Шесть человек вместе со вчерашними… Нам пока далеко до баварского герцога. Продолжайте! Герольд ждет вашего сигнала…

Глава 25

Продолжение удивило и даже опечалило Карла.

После убедительного итога первого тура, как объявили герольды для всех берфруа, сразу несколько рыцарей отказалось от попыток составить зачинщикам конкуренцию. Для них правила предусматривали отдельный утешительный джауст по завершении основного, где пассивные рыцари смогут посоревноваться друг с другом, не претендуя на приз, но получив боевой опыт для дальнейшего. Такой поступок не считался трусостью, хотя и не поощрялся наградами.

Тем не менее вторая пятерка сформировалась быстро. На сей раз рыцари со стороны, подобранные уже с большей тщательностью, выглядели и более достойно. И после первой схватки только монсеньор Анжуйский остался

без противника. Герцог опять изменил тактику, он не бил навстречу, как делается это обычно, и даже позволил противнику нанести удар первому, хотя это считается вероятной возможностью для поражения. Но Жофруа так прочно сидел в седле, что мог себе позволить и поиграть, чем вызвал симпатию понимающих зрителей. Таким образом, он жестко зажал свое копье под локтем, отвел встречный удар легким, но вовремя совершенным движением щита, и противник на его копье просто наткнулся сам, не успев после собственной атаки по-иному, нежели при ударе, сгруппировать мышцы тела. Быстрый встречный бег лошади и инерция обоюдного движения сыграли свою печальную роль, и герцог спокойно, не оглядываясь, направил коня к своему шатру, уверенный, что схватка на мечах уже не понадобится. Так и оказалось.

Остальные рыцари выдержали первую схватку. Только Салах ад-Харум получил удар не в щит, а в голову и потерял шлем. Но в седле сарацин усидел, смягчив удар за счет гибкости своего тела и умения не выдерживать силу копья, а склоняться от него в сторону, как гибкая ветка ивы. Согласно правилам, поднять шлем он не мог, пока не победит противника, и на вторую схватку вынужден был выехать с открытой головой, тщательно закрываясь щитом. Те же правила разрешали сарацину отказаться от боя и перейти в категорию пассивных рыцарей, чтобы продолжить турнир в утешительных боях, а не отправиться в ресе. И никто не осмелился бы обвинить ад-Харума в отсутствии отваги. Но он не пошел на это, предпочитая риск. И оправдал надежды графа Оливье, который очень переживал за своего спасителя, хотя внешне старался не показывать эмоций.

Во второй схватке Салах ад-Харум проявил свой горячий нрав и показал то, на что способен его конь в действительности. За короткий отрезок до середины ристалища он сумел обогнать остальных зачинщиков, имеющих коней более тяжеловесных, на целых полтора корпуса и встретился со своим противником, когда тот еще не успел подготовиться. Стремительная атака просто смела рыцаря с седла. Теперь сарацин имел право принять свой шлем из рук стражника и подготовиться к новой встрече во всеоружии.

Так же мощно провел свой поединок и князь Бравлин. Ему в противники достался великан-франк, обладающий, по словам монсеньора Бернара, почти нечеловеческой силой, однако весьма неповоротливый. Франк, как ни старался, так и не смог подобрать себе подходящего коня. Из всех лошадей, которые так или иначе мелькали на турнире и вокруг него, только конь сакса Гаса смог бы носить такого гиганта без ущерба для себя. Но маленький воинственный сакс, как уже знали все, к своему боевому другу был чрезвычайно привязан и не отдал бы его ни за какие деньги. Он даже в схватку с Третьеном из Реймса вступил из-за этого же. И чуть, кстати, не лишился жизни. Что совсем не изменило его верности. Сейчас сакс, оправившийся после боя, наблюдал за поединками с берфруа, сидя рядом со своим недавним противником, и тоже, наверное, думал о человеке, которого его лошадь вполне могла бы устроить.

В первой схватке лошадь великана еще вполне справилась со своей задачей, хотя не могла блеснуть быстротой, неся на себе такую тушу, да еще утяжеленную доспехом. А во второй уже даже зрителям была заметна усталость животного. По крайней мере, лошадь отстала от других, и встреча франка с Бравлином произошла чуть в стороне. Князь в отличие от соперника сумел набрать основательную скорость. И его удар был настолько мощным, что всадник рухнул в ристалище вместе с лошадью.

Баварский барон Борк встретился с равным соперником. Он почувствовал это еще в первой схватке, когда оба они сломали копья. Заменив оружие, они сломали и его, столкнувшись во второй раз. Но теперь каждый, пользуясь отказом от итальянских правил, предусматривающих разделяющий рыцарей барьер, старался скакать вплотную к сопернику, и, таким образом, уже сломав копья, они сломали и щиты, столкнувшись ими. Но если Борк сумел усидеть в седле, то его соперник вылетел наземь так основательно, что еще ударился и о защитный барьер головой. Шлем спас рыцаря, но досталось ему так, что турнирные стражники были вынуждены выводить рыцаря с ристалища под руки.

Третья схватка понадобилась только эделингу Аббио. Ему в противники на этот раз достался соотечественник, внешне тонкий и стройный, не похожий

фигурой на большинство местных саксов, впрочем, как и сам Аббио. Третья копейная схватка тоже не выявила победителя, и они сразу развернули коней. Эделинг выхватил короткий саксонский меч, не слишком удобный для конного боя, а соперник отстегнул от седла пломмею [52] . Аббио удачно атаковал без разведки, нанеся несколько сильных ударов с ближней дистанции, но когда дистанция вынужденно разорвалась, атаковал уже его соперник, и атаковал опасно. Сам тяжелый молот с треском ударил в щит, который вовремя все же подставил эделинг, но кистень угодил Аббио в плечо, если и не сломав кость, то заставив изменить позицию и попытаться защищаться под иным углом. Эта смена позиции дала противнику возможность нанести второй удар, и такой же опасный, потому что сейчас кистень угодил в шею, к счастью, прикрытую бармицей. После третьего удара кистень попал уже в шлем, но не в открытую макушку, откуда был выпущен знаменитый хвост, и соскользнул на спину. Аббио пришлось бы плохо. Однако у стройного воина, видимо, просто не хватило физических сил на быстрое и своевременное нанесение четвертого такого же разящего удара. Пломмею он поднял, изображая размах, очень медленно, и Аббио сообразил, в чем его единственное спасение. Он стремительно сократил дистанцию, умело управляя конем лишь шенкелями. И, приблизившись со стороны правой руки, не позволил противнику отодвинуться для следующего размаха. А сам в это время наносил множество быстрых и коротких ударов. Один из них все же пробил щит и нанес рану в левую руку противника. Почувствовав это, эделинг увеличил скорость своих движений, совсем смял рыцаря шквалом атак со всех сторон и в конце концов выбил его из седла. И сам спрыгнул на землю раньше, чем тот успеет встать. Меч Аббио был нацелен в забрало лежачего.

52

Пломмея – комбинированное оружие германских племен, состоящее из жесткого боевого молота, к которому крепился кистень в виде цепи с железным шаром на конце. Шар часто усиливался шипами. При ударе молотом по щиту кистень мог одновременно поразить голову, руку или туловище соперника. Требовал значительной физической силы для применения в бою.

Эделинг ждал объявления победителя. Герольд тут же бросил между ними жезл.

Осталось еще две пятерки рыцарей, готовых сразиться с зачинщиками из сборной группы. И до сих пор ни один из зачинщиков не потерпел поражения. Но теперь против них выступали самые серьезные бойцы, и каждая схватка должна была представлять собой захватывающее зрелище.

– Я начинаю опасаться, что нам будет трудно определить победителя, – сказал король. – Слишком уж хорошо выглядит каждый.

– А что, если устроить бои зачинщиков между собой? – из-за спины короля спросил шевалье дю Ратье. – Тогда победитель определится сам.

– Это против всех правил, – традиционно возмутился монсеньор Бернар. – Символически такое состязание будет означать, что внутри королевского дома звучит раздор. Победителя должны определить только маршал турнира и король.

– Не спешите, господа… – маршал турнира граф Оливье решил, что тоже имеет право высказать свое мнение. – Лучше посмотрите в ристалище. Сигурд что-то доказывает герольду. Мне кажется, насколько я могу понимать жесты, он желает пренебречь высокой оценкой своих способностей бойца и выйти не в последней пятерке, а уже сейчас. Или он боится, что ему достанется мало славы?..

– Да, – согласился король, – так и есть. Горячий же у него норов! Герцогу просто не терпится вступить в бой. После вчерашнего позора он желает проявить себя перед публикой наилучшим образом и поскорее заслужить потерянное уважение.

– Вчера вечером, ваше величество, граф Оливье был прав – в городе много разговоров о той подлости, которую Сигурд хотел устроить эделингу Аббио, – сообщил шевалье дю Ратье. – И хотя Аббио не из здешних краев, он тоже сакс, и саксы возмущаются герцогом. Даже при лучшем выступлении ему не вернуть себе былую славу. Смотрите сами, смотрите!..

Сигурд въехал в составе следующей пятерки в ристалище. Началось представление. И как только назвали герцога по имени, с берфруа тут же раздался оглушительный свист и улюлюканье. Публика явно не хотела признавать вчерашнего своего любимца, и из кумиров он в одночасье превратился в нежелательного участника. Герцог понял это и бросал по сторонам злобные взгляды, презирая толпу, как он презирал всех собравшихся здесь рыцарей. О том же опять говорил доспех викинга. День назад Трафальбрасс разгуливал по лагерю одетый совсем иначе.