Славянский стилет
Шрифт:
– Мадам!.. – тихо ужаснулась Леся.
– … Внятно и спокойно отвечайте, кто заказал весь этот карнавал.
Говорили на английском языке.
– Кто тебя нанял, дура? – спросил по-русски негр.
В ответ – тот же взгляд.
– Чего терять время? – спросила Леся.
Она взяла со стола утюг, приложила его к лицу киллерши и включила в розетку. – А теперь можешь молчать. А мы пока поговорим – как ты будешь выглядеть через пять минут. Молчи, молчи… – Леся поставила регулятор мощности в максимальное положение. Связанная зашевелилась.
– Уберите утюг, я стану говорить, – низким голосом на английском языке сказала она.
– Вот видишь, как просто, – обратилась Леся к резиденту, отложив в сторону утюг. – Красота – страшная сила. – Она похлопала по лицу снайпера и отошла на свое место.
– Я буду говорить только с одним человеком.
– И с кем же? С Майклом Джексоном? (Леся)
– Что ты имеешь в виду? (Мойша)
– Вы хотите конфиденциально сообщить информацию? (резидент)
– Я буду говорить только с одним человеком…
Резидент внимательно поглядел на нее и предложил всем, чтобы они вышли.
– Хорошо, – сказал негр. – Но потом я тоже с ней поговорю наедине.
Леся, вся вне себя, выскочила из комнаты. Мойша вышел следом. Дверь закрылась. «Валаам!!!» – закричал Мойша. «Принеси выпить!!!»
«Даа! Даа!» – появился словно из под земли Валаам. – «Выпить? Воодка?» – «Пиво, Валаам. Неси „Оболонь“. Только не говори, что ее у тебя нет». – «Еесть, еесть! Оболоонь! Еесть!» – «Так неси же, черт нерусский!» Валаам убежал.
– Леся… Извините, я ничего не заказал вам.
– Я пью «Оболонь».
– Это хорошо. Там много витамина бэ.
Они сидели в креслах, в небольшой комнате. На стене висел монитор охранной системы особняка. Экран был разделен на четыре части, и каждая показывала свой участок. Валаам принес «Оболонь». Стали пить пиво и смотреть в монитор. Вдали виднелся чей-то участок; дорога, уходящая вдаль от ворот; муха ползала по видеокамере, заняв пол экрана; кусты черной смородины, плотно обступившие здание…
– Ваш шеф достаточно либерален, – заметил Мойша. – Можно подумать, что не она стреляла в него, а наоборот.
– Нет, вам так только кажется. Он словами выражает не все чувства. Восток – дело тонкое. Когда нужно – он действует, как положено. Я немного его понимаю… Зачем и в самом деле сразу ломать ей руки?
Чернокожий немец посмотрел на воинственную секретаршу слегка удивленным взглядом.
– Ломать руки? Ну, вы даете…
– Если бы она так долго гоняла по Киеву вас, возможно мнение было бы другое. И… она нечего не расскажет. Без воздействия.
– Ну, вы же на нее воздействовали.
– Мое воздействие нужно подтвердить действием.
– Да, в общем, я с вами согласен. Подругу гранатометчика жалеть глупо. Кто в тебя пулей – ты в него хлебом? Это отпадает. Надо пустить через нее двести двадцать вольт. Для начала.
– Хорошая идея!
– Потом кинуть в кипяток…
– Мойша, шутки сейчас неуместны.
– А
Кустарник на экране монитора неожиданно зашевелился и из него вышел человек. Посмотрел почти прямо в камеру, огляделся и сел на траву. Мойша с любопытством наблюдал за ним. Грибник, наверное.… Нет, бомж скорее.… В руках ничего нет, какой-то измученный, тяжело дышит.… Впрочем, стоп, стоп, стоп… Негр встал и подошел вплотную к экрану. Молча смотрел, смотрел…
– Этого не может быть, – проговорил. – Таких совпадений не бывает!
– Что случилось? – удивленно спросила Леся. Мойша протянул в ее сторону руку с поднятой ладонью, ничего не говоря. Негр узнал хозяина кинжала, которого очень хорошо запомнил в баре, где их группу избили. Что он делает здесь, у Валаама? Это все очень подозрительно! И вообще, не совсем ясно, какую игру ведет арабский представитель разведки. Ахмед мягковат, а это наводит на размышления. Но неоспоримо одно – если будет найден византийский клинок, то все уезжают домой в Германию. А вот арабскому резиденту спешить некуда. Он здесь работает и живет. Да баба под боком такая, что все за него решить может. Зачем же домой в пустыню?
– Леся, извините, я пройдусь, проверю, что это за человек.
Вышел во двор, нашел дверь, открыл засов и шагнул за забор. Пошел вдоль него на цыпочках, крадучись, словно ловя зайца. Вот он, – сидит. Травинку жует. Вид какой-то загнанный, словно пробежал марафонскую дистанцию. Тихо ступая, Мойша подошел к Димедролу сзади.… Постоял пару секунд в размышлении… И… похлопал его по плечу. Тот дернулся, как от разряда тока в тысячу вольт и резко повернулся к Мойше. Негр был больше Дмитрия в два раза и, схватив его за плечи, не давая возможности вырваться, уставился на того, как на кролика. Негр смотрел на Димедрола, Димедрол смотрел на негра… Секунда, другая.… Узнал.
– Слушай, давай без шуток, друг, – сказал спокойным шепотом Мойша. – Ответь мне, что ты тут делаешь?
– Собаку выгуливаю, – не растерялся перепуганный Дима, хорошо помнивший этого черного громилу. – Питбультерьера, вернее двух… Вон они, в кустах бродят.
– Ну, позови своих собачек. Чего молчишь?
Димедрол неожиданно для себя задал туповатый, не совсем к месту, вопрос:
– Откуда вы так хорошо говорите на русском языке?
– А у меня мама и бабушка – русские. Что – не похоже?
– Да, похоже, похоже… Я думал… вообще-то, что вы не местный.… Ну, а так – свой парень. Правда, подрались немного по пьянке – так все же бывает! Ты, наверное, родом с Подола? Я и припоминать тебя начинаю. Помню, в детстве бегал такой маленький, черненький… – Замолчал, глядя в глаза Мойше.
– Кто?
– Ммм… Украинец!
– Ха-ха. Мне нравится твой любопытный юмор, собаковод. Послушай теперь меня. Ты помнишь, из-за чего была драка в кафе? Помнишь. Но учти, я у тебя ничего не крал. Вот своему знакомому ты морду бил не зря. А мы – совершенно не причем. Мы покупатели.