Славянский викинг Рюрик. Кровь героев
Шрифт:
Как-то вечером к нему пришел воевода. Со всей семьей поужинал, а потом остался наедине с Трувором и стал негромко говорить:
– Делать надо что-то, князь, а то разор получится. Наведался я тут на днях на строительство каменной стены. По дощечкам и руническим письменам проверил счета. И знаешь что? Воруют, сукины дети! Откровенно воруют! И не по мелочам, а телегами недостает кирпичей на стройке!
Он перевел дух, так сильно волновался и переживал за стройку.
Продолжал:
– Я пытался было вмешаться, да окоротил меня каменных дел мастер Одолбя. Подчиняемся мы, сказал он, только князьям Трувору да Рюрику.
Трувор вызвал к себе Одолбю. Высокий, с серьезным сосредоточенным лицом мастеровой, к его удивлению, нисколько не отрицал случаев расхищения кирпича.
– Да, князь, – сказал он, – из того, за что заплачено из казны, привезена только половина, а может, и меньше.
– Как же ты, негодяй, – возмутился Трувор, – смеешь так смело заявлять мне об этом? Сейчас же верни те деньги, которые присвоил себе!
– Так мне крохи достались. Детишкам на молочишко. А остальное ушло в другие руки.
– В какие такие руки? Кто сумел столько хапнуть?
– Как кто? Известно всем: бояре Вестрень и Божедуй, купцы Сварун и Влас.
– И ты сможешь повторить слова при Рюрике?
– Как не смогу. Конечно, смогу!
Трувор поехал в Новгород, прихватив с собой Одолбю. Оставил в прихожей, сам пошел к брату. Рюрик, заметно постаревший, но еще крепкий, встретил его с широко открытыми объятиями, усадил перед собой, стал расспрашивать про житье-бытье в Изборске, потом задал вопрос:
– Ты чего в Новгород? По делам каким или за покупками для супруги и деточек?
– Воровство открыл! Тати у нас в правительстве завелись!
– Что ты! Не может быть. Я вроде всех знаю, народ честный, мне преданный, страну свою любящий…
– Говори, говори! У себя под носом воров держишь и не видишь! Так вот сейчас открою глаза на твоих приспешников!
– Ну-ну, открывай, – усмехнулся Рюрик.
– На поставке кирпичей наживаются! Получают средства из казны, а в Изборск привозят только половину!
У Рюрика потемнели глаза:
– И доказательства есть?
– Да. Человек стоит в прихожей, готов подтвердить свои показания под присягой!
– Так, так, так. Кто же эти воры в моем правительстве?
– Бояре Вестрень и Божедуй, а также купцы Сварун и Влас. Змей ядовитых пригрел ты при своем сердце, брат!
Рюрик отвел глаза. Долго молчал. Слышно было только шумное дыхание Трувора, не спускавшего взгляда с Рюрика. Наконец князь заговорил медленно и тихо, каким-то отстраненным голосом:
– Такое дело, брат. Эти люди, рискуя жизнью, составили заговор в Новгороде и помогли нам с тобой сесть на этой земле. Это они, не жалея денег, дали нам с тобой власть. Это они помогли мне победить на выборах, дали преимущество при голосовании на вече. Ты не знаешь всего, а я тут чуть было не попал на плаху, чуть моя голова не покатилась по окровавленному помосту на центральной площади. Не будь поддержки этих четырех людей и еще кое-кого, снова были бы мы лишены княжеского престола. Посадник Вадим был в полушаге от владычества над Новгородом. И знаешь, сколько они, эти бояре и купцы, вложили в это дело? Несчетно! Должен же я как-то с ними рассчитаться! Тем более что и сейчас они меня поддерживают изо всех сил. Как я могу их тронуть, а, брат?..
Трувор подавленно молчал.
Рюрик встал, прошелся по горнице. Продолжал:
– Тут
– Кто его знает! Не интересовался. О событиях в Новгороде извещен, но вот скрылись ли враги наши в Изборске, не знаю.
– А ты узнай и полюбопытствуй, чем они занимаются. Может, некоторых следует потрясти как следует, к ногтю прижать. А уж моих бояр и купцов предоставь мне. Жизнь, она, брат, такая сложная штука…
С тяжелым сердцем вернулся Трувор в Изборск Но на пороге терема встретила его Снежа, обхватила за шею, стала целовать. Через плечо увидел он на столе букет свежих цветов, кувшин вина, его любимую закуску. Одной рукой он привлек ее к себе, а второй запер дверь.
– Я заждалась тебя, Трувор, – прошептала она ему на ушко.
Он освободился от ее объятий, прошел к столу, понюхал цветы.
– Я возьму три цветка и повешу над нашей кроватью, – сказал и устало опустился в кресло. – Как дети?
– Спят уже. Няньки с ними. Я уже позаботилась обо всем.
Снежа уселась к нему на колени. Он обнял ее и окунулся лицом в ее густые, дурманом пахнущие волосы.
– Я с ума схожу без тебя, – проговорил Трувор, забывая обо всем на свете…
Ночью он вдруг проснулся. Внезапно, будто кто-то толкнул в бок. Долго глядел в потолок. Ломило сердце, видно, сказались дорога и переживания. В горнице было душновато, как бывает перед грозой. Мерно посапывала Снежа.
Трувор встал, подошел к кадушке, зачерпнул ковшом воды, выпил. Боль не проходила. «Пойду, подышу свежим воздухом, сердце само успокоится», – подумал он и в белой длинной рубашке направился к двери, без скрипа открыл ее, вышел на крыльцо. Ночь окутала его приятной прохладой. Сердце билось сильно и неровно, но боль, кажется, начинала отступать.
Внезапно Трувору послышался какой-то шум в кустах. «Собака, наверно, осталась ночевать», – подумал он. Вдруг недалеко метнулась тень, и, прежде чем он успел что-то сообразить, перед ним возникла какая-то фигура, качнулась в его сторону, и он почувствовал резкую острую боль в затылке.
«За что?» – хотел он спросить, но вместо слов из горла вырвался хрип. Трувор откинулся назад и увидел, как огромное звездное небо страшно сдвинулось и опрокинулось куда-то вбок. Глаза застлала непроглядная темень.
– Это ему за Вадима! – услышал он злой, резкий голос, и все ушло от него.
VII
Укрепившись у власти, Рюрик стал внимательнее присматриваться к границам государства. Его беспокоил север. Столетие терзали Новгородскую землю своими набегами норманны. Их привлекали драгоценные меха, высоко ценившиеся на мировых рынках. О сказочно богатой Биармии (Перми) в Скандинавии складывались саги, о ней мечтало не одно поколение викингов. В Биармию они проникали, не страшась штормов и ураганов, через Северный Ледовитый океан, а также через Ладогу, которая открывала путь не только к богатствам Новгородского края, но и путь в Хазарию, где викинги имели наилучшие возможности для сбыта пленников. За собой морские пираты оставляли разоренные селения, сожженные дома, опустошенные земли. Надо было попытаться остановить такую беду.