Славянское реалити-шоу
Шрифт:
– Да, дела-делишки! – Егор помотал из стороны в сторону головой. – И что теперь прикажешь делать?
– Пошли в пещеру! – жарко зашептала Сашенция, настойчиво и сильно потянула его за рукав кожуха. – Пошли, глупый! Пошли!
– Да ты совсем сошла с ума! – слегка упирался Егор, чувствуя, что и сам безумно сильно хочет того же. – В пещере Петька, да и остальные ребята скоро вернуться…
– Мы по быстрому! А Пётр ещё часов десять-двенадцать будет дрыхнуть без задних ног…
Наступило утро, обычное русское осеннее утро, так характерное для конца третьей декады
Сквозь чуткий сон Егор слышал, как через мужскую спальню на цыпочках пробежала Вера Попова – по графику она отвечала сегодня за приготовление завтрака (обычно – за разогрев ужина, но, в связи со вчерашним происшествием, вечером полноценного ужина не было), тихонечко пробрался к своему спальному месту Федонин, сдавший Сени Брауну обязанности дозорного. Генка имел право ещё на целый час полноценного и здорового сна.
Егор тоже приготовился погрузиться в сладкую пелену сна – минут на пятнадцать-двадцать – когда в подземной камере раздался громкий и испуганный шёпот:
– Где я? Что со мной? Почему вокруг так темно? Командир! – шёпот неожиданно перешёл в визгливый и заполошный крик: – Командир! Где я? Что со мной происходит?
– Отставить! Замолчать! – вскакивая со своего спального места, начальственно гаркнул Егор, дождавшись полной тишины, добавил – уже гораздо ласковее: – Всё хорошо, Петро! Всё – хорошо. Кругом только свои. Ничего не бойся…. Подожди, я сейчас зажгу светильник, – щёлкнул газовой зажигалкой, подаренной вчера Пугачом, поднёс язычок пламени к фитилю, сплетённому из особого мха.
«Плохо у нас со световыми приборами», – тут же подсказал внутренний голос. – «Барсучий жир, сволочь, заканчивается…. Надо будет на днях поохотиться на упитанных осенних барсуков, пока их норы снегом не завалило до самой весны, а то эти смолистые сосновые факелы – одна видимость: дыму и копоти много, а света – совсем мало…».
На крик Нестеренко из своего спального помещения тут же прибежали девчонки, плотно окружили Петра, стали в деталях, перебивая друг друга, рассказывать о вчерашних событиях. Петька только головой удивлённо крутил, ошарашено посматривая на раздувшуюся кисть правой руки.
Появилась Вера Попова, жалостливо посматривая на Нестеренко, громко позвала всех на завтрак:
– Рыбный день у нас сегодня, господа славяне! Кто хочет – может трескать уху из линей, всем остальным предлагаются жаренные караси. Ещё имеются просяные блины: по две штуки на брата…
По случаю прохладной и дождливой погоды завтракали внутри – в самой большой и просторной подземной камере, являвшейся одновременно складом и столовой.
– Попробуем, как оно, – Петр неуверенно взял в свою «большую» правую руку деревянную ложку, зачерпнул из глиняной миски ухи, ловко поднёс ко рту, отхлебнул.
– Так как? – заинтересованно спросил Егор.
Нестеренко широко улыбнулся:
– Просто замечательно! Уха вкуснейшая. Вера, спасибо огромное! А рука – как рука: просто отлично действует, великовата, правда, немного. Может, она потом
– Запросто! – подбодрила Петра добросердечная Санька. – Ты, главное, поменьше думай об этом, не заостряй внимания лишний раз, она и рассосётся. Может быть…. Кстати, господин командир, а славяне – они же чем-то похожи на североамериканских индейцев?
– Чем-то, пожалуй, и похожи. В общих чертах…
– Тогда, дорогой Петенька, присваиваем тебе новое индейское имя – «Большая Рука». Все согласны? Возражений нет? Тогда прими наши искренние поздравления!
Завтрак, как принято сообщать в официальной прессе, прошёл в тёплой и дружеской атмосфере, приём пищи сопровождался милыми и добрыми шутками, и не менее милыми – прибаутками…
В пещере было не провести полноценного построения подразделения: элементарно не хватала места, где бойцы могли бы выстроиться в идеально ровный ряд, а строгий командир прогуливался бы вдоль этого ряда, посматривая на подчинённых строго и требовательно, отдавая при этом чёткие и краткие приказы.
Поэтому Егор решил ограничиться малым: велел всем оставаться на своих местах, а сам поднялся на ноги и сообщил:
– Вот что я вам скажу, товарищи и господа. Ближайшие сутки будут для всех нас очень и очень трудными. Может, даже, и последними…. Очевидно, сегодня нам придётся вступить в серьёзное и кровавое боестолкновение – с хорошо вооружённым и жестоким противником. И только от слаженности наших действий, от элементарной дисциплинированности и сплочённости зависит, все ли мы доживём до следующего рассвета…. Повторяю ещё раз: нас ждёт серьёзный, жестокий и кровопролитный бой! Прониклись, орлы и орлицы?
Установившаяся мёртвая тишина однозначно подтвердила: орлы и орлицы прониклись…
Глава седьмая
Час волка
Как всегда, первой не выдержала ехидная Галка Быстрова:
– Ты, Егор Петрович, мужик серьёзный и уважаемый, спору нет. Но вот эти твои разные армейские штучки: утренние построения, раздача слонов и пряников, противная привычка напускать жуткую таинственность…. Почему всё нормально не рассказать? По-простому, без этих неаппетитных понтов и двусмысленностей?
– Полагается так по соответствующим инструкциям, – скупо и многозначительно улыбнулся Егор. – А если непосредственно по делу и очень коротко, то завтра на рассвете нас атакует ватага, находящаяся под единоначалием всем вам хорошо известного атамана Пугача. По крайней мере, существует очень высокая вероятность такого развития событий…
– Зачем – атакует? – изумлённо выдохнула Галина.
– Затем! Во-первых, двум матёрым медведям в одной берлоге – всегда тесно. Во-вторых, их очень интересуют наши припасы: соль, зернотёрка, да и всё прочее…. Когда я вчера вечером отсыпал Емельяну на складе соль, он и корзину с картошкой заметил, глаза-то очень характерно сверкнули. Сразу видно, что человек опытный и бывалый, понимает, что зимняя цинга – это очень серьёзная опасность…. В-третьих, и это – главное, у них нет молодых и здоровых женщин. Две старушки не в счёт…