След черной рыбы
Шрифт:
Вахидов лежал не шевелясь. Мириш и его напарник подняли Вахидова за плечи и потащили к своей машине, ноги снабженца безжизненно волочились по земле.
В это время другая группа мужчин — в гражданском — появилась в проходной холодильного комбината, куда перед тем Тура и Силов привозили Вахидова.
Вахтер хотел их о чем-то спросить, протянул руку, но один из входящих грубо двинул его плечом. Вахтер отлетел к стене.
Тот же человек приказал ему открыть ворта. Вахтер снял с гвоздя ключи. Пошел открывать.
Ворота
Группа, ворвавшаяся в комбинат, молча продефилировала наверх, к холодильной камере. Женщина-весовщица в телогрейке поверх халата удивленно посмотрела на них.
— Открывай камеру, — приказал старший.
— Нельзя! Водная милиция запретила!
— Будешь еще тут…
Крепкие руки грубо схватили ее.
— Давай быстро!
Дверь в холодильную камеру тяжело отошла в сторону. Пришедшие рассыпались по помещению, отыскивая нужные отправки.
— Вот они! — Один из мужчин махнул рукой. На коробках виднелась четкая маркировка: «Тольятти, Волжский автомобильный завод» — «Восточнокаспийский сажевый комбинат».
— Сюда!
Появились автопогрузчики.
Закипела работа. Ящики с маркировкой Сажевого комбината стали спешно грузить на автокары.
Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.
Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.
Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.
Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».
Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».
— Здесь я его потерял, — сказал Тура.
При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».
Грубо раскрашенные заборы, сооруженные из подручных средств, не использованных в строительстве барачных гнезд и сараев. Узкий цементированный тротуарчик с навечно оставленными при его создании вмятинами чьих-то сапог.
— Морковного цвета «Жигули»… — повторил Силов. — Не бери в голову, Тура! Я пошлю Орезова. Если машина зарегистрирована, в ГАИ должны знать…
Тура кивнул. Заметил устало:
— Сейчас заедем ко мне…
Тура и Силов подъехали к дому Туры.
Улица была пуста.
Тура запер машину, направился к крыльцу. Силов шел за ним. Они несли с собой документы, изъятые на Сажевом комбинате, кассеты в прозрачном целлофановом пакете, магнитофон.
У дома Тура достал ключи и остановился.
На дверной ручке что-то висело. Тура снял и подержал на ладони, рассматривая. Это был маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек.
— Что это за ерунда? — спросил Силов.
Тура перебросил
— Начальник Рыбнадзора Кадыров объяснил мне — это здешняя черная метка… Предупреждение о смерти. Тут у каждого по десятку таких… — Тура открыл дверь.
Они прошли в комнату. Тура включил свет. Поднял со стола сюзане. На столе живописно возвышались бутылки с водкой в окружении азиатской снеди — помидоров, сушеного мяса, лепешек, конской колбасы.
— С тобой не поужинаешь, так хоть позавтракать, — устало сказал Силов.
— Сам виноват! — улыбнулся Тура. — Я тебе предлагал другую программу…
В служебном кабинете Саматова, кроме него, был еще Бураков, которому Тура продемонстрировал полученное им накануне предупреждение.
Черная метка браконьеров — полотняный мешочек — лежала рядом на столе…
— Ну для чего они грозят нашему брату? — раздумчиво спросил Тура.
— Для чего? — Бураков взял мешочек в руки. — А для того, чтобы мы не забывали, что не вся здесь власть принадлежит нам. В порядке, так сказать, общей дисциплины…
— Не понял… — сказал Тура. — Напугать меня этим не напугаешь, может, обычное хулиганство?
Вошел Силов. Бураков положил метку на стол.
— Сделали это не дети. Дети уже спали. Тактика упреждающих ударов, — рассудительно заметил Бураков. — Легонечко так вам по носу дали. Полезете дальше — они вам найдут укорот серьезнее…
— Ну, хорошо… Там, в дежурке, телеграммы прокурору Бассейна и в управление милиции по поводу приостановленных отправок рыбы Сажевым комбинатом… Проверь, чтобы срочно передали…
— Я проверил. Их уже отправили… Бураков вышел.
Раздался телефонный звонок.
— Довиденко на линии… — Гезель открыла дверь. — Товарищ подполковник…
Тура снял трубку.
— Слушаю!
— Привет, дорогой! — Необычайно сердечно пропел Довиденко.
Тура щелкнул пальцами, привлекая внимание Силова. Отгородившись ладонью от мембраны, шепнул:
— Прокурор области…
Саматов включил тумблер — голос Довиденко раздался в динамике под потолком.
— Тебе не икается? Все утро тебя вспоминаем… Дело вот в чем! Прохвост этот — Вахидов — от всего отказался! А, может, кто-то его надоумил…
— Да-а… Хорош гусь, — Саматов подмигнул Силову.
— Надо ехать в обком — исключать из партии, а он одно твердит: «Наболтал лишнего начальнику водной милиции, чтоб отпустили!..» А у него, как ты знаешь, куча детей… Первый пожалеет, не исключит подлеца! А коммуниста — как посадишь?! С партбилетом!
— Что ты предлагаешь? — спросил Тура. Довиденко прокашлялся.
— Есть только один выход… Вахидов говорит, что ты записал его показания на пленку… Дай мне свозить эту запись в обком. Мы бы его быстро приперли, прохвоста. Представляешь?