След хищника
Шрифт:
Я бросил на нее взгляд. Она не старалась напугать нас — просто спрашивала с каким-то нездоровым интересом, будто в этом деле ее больше ничего не интересовало. На лице ее было неподдельное спокойствие. Казалось, ей действительно все равно.
— Утром я говорил с Энрико Пучинелли, — сказал я. — Пока бандиты ничего такого не заявляли.
Она слегка фыркнула носом, переключила телевизор на трансляцию теннисного матча и села смотреть.
— Поймите, я не сука какая-нибудь, — вдруг сказала она. — Но что я могу поделать, если
— А шесть недель — многовато, чтобы постоянно рвать на себе волосы, так?
— Господи, — сказала она, — а вы соображаете! И не надо думать, что меня не радует ваше присутствие. Иначе папа опирался бы не на вас, а на меня, и в конце концов я послала бы его.
— Нет.
— Да.
Она не отрывалась от экрана.
— А как бы повели себя вы, если бы у вас был сын, а его похитили бы?
— спросил я.
Она окинула меня взглядом.
— Ах вы, педик добродетельный, — буркнула она. Я слегка усмехнулся.
Она решительно вернулась к теннису, но где сейчас витают ее мысли, я не мог сказать.
Илария прекрасно говорила по-английски. Алисия, как мне сказали, тоже — благодаря заботам вдовы-англичанки, которая много лет вела хозяйство Ченчи после смерти их матери. Луиза, Илария и Алисия теперь распределили обязанности между собой, и повариха в отчаянии жаловалась мне, что с тех пор, как милая миссис Блэкетт уехала к брату в Истбурц, в доме все вверх тормашками.
На другое утро по дороге в офис Ченчи сказал:
— Поворачивайте назад, Эндрю. Отвезите меня домой. Это плохо, но я не могу работать. Я просто буду сидеть и пялиться на стены. Я слышу людей, ноне понимаю, что они говорят. Отвезите меня домой.
— Дома может быть еще хуже, — как бы между прочим заметил я.
— Нет. Поворачивайте.
Я развернулся и поехал назад на виллу. Ченчи позвонил секретарше, чтобы его не ждали.
— Ни о чем, кроме Алисии, думать не могу, — сказал он. — Вспоминаю ее маленькой девочкой, потом школьницей, то, как она училась ездить верхом.
Она всегда была такая хорошенькая, такая маленькая, такая веселая... — Он сглотнул, повернулся и пошел в библиотеку.
Через несколько секунд я услышал звон бутылки об стакан. Через некоторое время я вошел.
— Сыграем в триктрак, — предложил я.
— Сосредоточиться не могу.
— Попытайтесь.
Я вытащил доску и расставил фигурки, но ходы он делал чисто механически и без души. Он не сделал ничего, чтобы воспользоваться моими промахами, и через некоторое время просто уставился в пространство, как не раз уже случалось с ним после того, как мы отвезли выкуп.
Около одиннадцати звонок стоявшего у его руки телефона вывел его из прострации, хотя и не слишком успешно.
— Да? Да, это Ченчи... — Он некоторое время слушал, затем нахмурился и в апатии посмотрел на трубку, прежде чем положить ее на место.
— Что
— Не знаю. Ничего особенного. Что-то насчет того, что мое барахло упаковано и что я могу его забрать. Я не понял, о чем речь... он бросил трубку, прежде чем я успел спросить.
Я глубоко вздохнул.
— Ваш телефон все еще прослушивается.
— Да, но... — Он замолк, глаза его округлились. — Вы думаете?
Правда?
— Увидим, — сказал я. — Пока ни на что не надейтесь. Как звучал его голос?
— Грубый. — Он говорил неуверенно. — Не тот, что обычно.
— Ладно... в любом случае попытаемся. Лучше, чем тут сидеть.
— Но где? Он не сказал, где!
— Возможно... возможно, там, где мы оставили выкуп. По логике вещей она там.
Он прямо-таки расцвел надеждой, потому я поспешно сказал:
— Не надейтесь ни на что. Не верьте. Если ее там не окажется, вы не выдержите. Он может иметь в виду, что она где-нибудь еще. Но я думаю, что прежде всего следует поискать там.
Он попытался взять себя в руки, но лихорадочное возбуждение не проходило. Он побежал через весь дом к черному ходу, где стояла машина — я там ее припарковал. Надев фуражку, я шагом двинулся следом и увидел, что он бешено машет рукой, поторапливая меня. Я флегматично, уселся за руль и подумал, что этот кто-то знал, что Ченчи дома, хотя обычно он в это время у себя в офисе. Может, ему в офисе об этом сказали... или по-прежнему за ним наблюдали. В любом случае я считал, что, пока Алисия не дома, я должен быть шофером до мелочей.
— Скорее, — подгонял меня Ченчи. Я неторопливо выехал из ворот.
— Ради Бога, скорее...
— Мы там будем. Не надейтесь.
— Ничего не могу с собой поделать.
Я ехал быстрее обычного, но ему поездка все равно показалась вечностью. Когда мы подъехали к часовне, его дочери там не оказалось.
— О нет... нет... — прохрипел он. — Я не могу... не могу...
Я с тревогой посмотрел на него, но это было просто горе, не сердечный приступ.
— Ждите, — сказал я, выходя из машины. — Я проверю.
Я обошел часовню, заглянул туда, где мы оставили выкуп, и нашел ее там — без сознания, свернувшуюся клубочком, в сером клеенчатом плаще.
Отцы — странный народ. Остаток дня Паоло Ченчи переполняла не радость за то, что его любимая дочь жива, здорова и без последствий отделалась от наркотического сна, а боязнь того, что пресса узнает, что его дочь была обнаружена практически голой.
— Обещайте, что вы не скажете, Эндрю. Никому. Вообще никому.
— Обещаю.
Он требовал с меня это обещание по меньшей мере раз семь, хотя это вовсе не было обязательно. Если кто и проболтается, так сама Алисия. Его ужасно беспокоило, что на ней не было одежды, особенно когда мы с ним обнаружили, пытаясь ее поднять, что плащ не был одет в рукава и застегнут. Серый покров просто соскользнул с нее.