След крови
Шрифт:
— А где мой друг? — весело спросила она, оглядывая окрестности в поисках знакомой фигуры Джона.
— Вы, разумеется, имели в виду моего друга? — несколько натянуто улыбнулся Ангус.
— Да, конечно же, он ваш друг. Я хотела сказать «мой партнер, мой друг». — Мадлен глупо рассмеялась и добавила: — Но, черт возьми, я не против поделиться!
Из огня да в полымя… Она зажмурилась и решила больше ни за какие коврижки не пытаться шутить. Ангус сделал удивленные глаза и сказал:
— Что ж, я попробую.
— Я здесь
Ангус протянул руку к ее поклаже.
— Позвольте взять вашу сумку.
Судя по наряду Ангуса, даже здесь, в глуши, обед был целой церемонией. Из уважения к хозяевам Мадлен переоделась. Ничего сексуального — Ангус и так еле сдерживает себя — но, повинуясь порыву, она выбрала темно-пурпурные шелковые брюки и рубашку в тон, в которой выглядела неотразимо.
— Господи боже! — воскликнули они в унисон, глядя на нее с искренним восхищением.
Джон подошел, пожал ей руку и прошептал:
— Отличный выбор! Ты просто обворожительна.
Несмотря на сомнительное начало, а может, именно благодаря ему, Ангус отказался от какой бы то ни было помощи и исчез в кухне — творить чудеса. Сидя под садовым обогревателем в форме гриба на маленькой террасе, Мадлен с Джоном, болтая о том о сем, выпили по бокалу джина с тоником. Сумерки сгущались, и холмы вокруг дома, прежде окрашенные в ярко-желтый и пурпурный цвета, становились все более туманными и мрачными, пока не растворились в темноте.
Мадлен допила остатки джина, понимая, что может позволить себе еще бокал, причем даже двойного.
— Туг есть муравейники, о которых нужно знать?
— Нет, но между кухонной дверью и кладовой, когда мы разгружаем продукты, муравьев бегает не счесть. Господи, они такие быстрые! Я рассказывал Ангусу, что тебе нравится изучать предмет в естественных условиях, но, боюсь, он все-таки разбросал средство от насекомых. — Джон потянулся к ее руке. — Но ты лучше помалкивай. Он все равно не поймет.
Средство от насекомых! Мадлен едва сдерживала недовольство. Нечестно судить человека только потому, что он рассыпал отраву. Она едва с ним знакома. Джонни с ним счастлив, разве не это главное? Нельзя все испортить и не подружиться с Ангусом! А тот, прервав ее попытки договориться с самой собой, позвал их к столу.
Мадлен нагнулась к Джону и, понизив голос, спросила:
— Завтра нам представится хоть малейшая возможность уединиться? Мне нужно тебе кое в чем признаться. Я должна была сказать тебе об этом давным-давно. Ты будешь потрясен, узнав правду.
— Боже правый! — испуганно воскликнул Джон. — Неужели все настолько плохо?
— Да, Джон. Мне нужен ты и твой… мудрый совет.
Он поднялся с расшатанного шезлонга и кивнул.
— У Ангуса болит спина. Он не захочет идти на прогулку.
Обеденный
— Красота! — от души воскликнула она, оценив таланты Ангуса и наградив его улыбкой. В ответ он только коротко кивнул.
Подали баранью ногу, запеченную в толченом миндале, — даже Мадлен попросила добавки. Из Джона энергия била через край: он пил слишком быстро и говорил слишком громко. В какой-то момент Ангус с Мадлен обменялись понимающими взглядами, в которых читалось. «Мы очень его любим, но, честно, говоря, когда он выпьет лишнего, то становится невыносимым». После очередной бутылки вина беседа за столом и смех стали еще более непринужденными. Мадлен решила: что бы она там ни думала об Ангусе, хозяин он безукоризненный.
Она спросила, кто он и откуда, и, к своему удивлению, узнала, что у него три дочери и несколько внуков.
— Господи, рано вы стали отцом!
— Мне было девятнадцать, когда родилась Леонора. Два года спустя у нас родились близнецы.
Джон уплетал бельгийские шоколадные конфеты.
— Все трое просто чудо. Ангус, а у меня и Мадлен нет детей. Однажды нам даже пришло в голову…
Мадлен бросила на него предостерегающий взгляд и едва заметно покачала головой. Ангус это заметил и нахмурился, переводя взгляд с одного на другую.
— Да, мы привыкли делиться всем, — сказала Мадлен, пытаясь закрыть тему. — Мы с мужем не могли иметь детей. Это все из-за меня, как нам объяснили, но мы так ничего и не сделали, не стали прибегать к лекарствам.
— Надо же, вы были замужем? — удивился Ангус. — Я и не знал.
Он бросил на Джона укоризненный взгляд. Тот нырнул в стеклянный буфет и зазвенел там бутылками. Ангус снова повернулся к Мадлен.
— И кто был тот счастливец? Он из Ки-Уэста? Джон говорил, что вы там родились.
— Да, он местный, — вздохнула Мадлен и постаралась свести свой рассказ до пары малозначащих фраз. — Я потеряла его. Вскоре после его смерти я приехала в Бат. Мой отец англичанин, и родители переехали в Англию в восьмидесятых годах. Я, можно сказать, почти местная.
Повисло неловкое молчание. Впрочем, ненадолго.
— Значит, вы приехали в Бат, чтобы «промывать людям мозги»? — задумчиво произнес Ангус, предпочитая не обращать внимания на тот факт, что она вдова. — Вы учились в Штатах?