След лисицы
Шрифт:
— Как мой брат? Как Дженна? Здоровы ли, царит ли мир в их шатре, вкусен ли их чай?
— Дженна ждёт пятого ребёнка, — усмехнулся Наран, и Лисяна затаила вдруг дыхание, остро его узнавая. Да, именно этот мужчина был с ней рядом почти год. — Кто бы мог подумать, правда?
— Да. Она очень громко всех уверяла, что никогда не родит. Мальчик?
— Аасор говорит, да. Наконец-то. После трёх девочек подряд…
— Полно, — Лисяна фыркнула с явным удовольствием. — Баяр ведь счастлив, я в этом уверена. И всех своих детей обожает.
—
Внимательно и остро поглядела на него. Для чего интересуется? Волнует ли его это, или хочет знать, только для того, чтобы привезти своему хану добрые вести? Вздохнула. Нет, он совершенно к ней равнодушен. Нечего выдумывать лишнее.
— У меня только один сын. Взрослый почти. В первый год брака родился.
— Отчего так немилостивы к тебе предки? — Наран сдвинул брови, кажется, расстроившись за неё. Для кохтэ дети — это величайшее благословение. Если женщина в браке бесплодна — очень плохо.
— Мой муж ранен был серьезно, когда угуры на Лисгород ходили, — пояснила Лисяна. — И после того, как я родила ему сына, больше он со мной в постель не ложился.
Великие предки, зачем она ему это рассказывает? Какое ему дело до ее жизни? Или она намекает, что много лет постель ее холодна и пуста? И кому — Нарану! Человеку, с которым она когда-то обошлась просто безобразно! Какой стыд!
— А ты? — спросила, чтобы хоть как-то загладить свой промах. — Женился? Дети?
— Нет, — неожиданно ответил степняк. — Не женился.
Она заморгала длинными чёрными ресницами, растерявшись от такого ответа, и Наран вдруг развеселился, уже догадываясь, о чем она подумала. Женщины почему-то мнят себя главными, словно мир только вокруг них и вертится. Как будто ее вина в том была…
— Ты всегда называла меня болтуном, помнишь? Хан тоже так думает. Сделал главным меня в этом деле, теперь я его правая рука, разговорщик. Кидает меня по посольствам, я хожу в шатер свой реже, чем в баню. Находить там жену с детишками, странно похожими на соседа? Забавно, но не солидно. Видно, время еще не пришло мне осесть.
— Ты не слишком лестного мнения о женщинах, — грустно усмехнулась Лисяна.
— Да. Я не встретил еще той, что сядет в мое седло, прикрывая мне спину..
— Как Дженна — Баяру?
— Ну, она чужестранка. Совсем другая. Второй такой не найти.
Показалось ли Лисяне, или в его голосе прозвучали нежные нотки? Да, Дженна всегда была особенной для всех них. И Лисяна любила ее как сестру. Баяру повезло с женой.
23. Несбыточное
Лисяна вдруг смутилась, покраснела. Сделала шаг назад. Он не удерживал, только взглядом обжег внимательным.
Она и сама не поняла, что произошло. Это же Наран, ее старый знакомец. Ее… первый мужчина. И внезапно — чужой. Все изменилось, да и глупо было ждать, что он сохранил свои чувства. Она сама за двенадцать лет успела несколько раз
— А вот ты где, курочка моя, — раздался позади предовольный голос Матрены Ерофеевны. — Родич твой?
— Нет, — скупо ответила Лисяна, с трудом отводя глаза от уходящего Нарана.
— Но Ингвар… — и натолкнувшись на злой взгляд боярыни, большуха замолкла. — Поняла, не мое дело.
— Не здесь и не сейчас, — сдалась степнячка, понимая, что подруга все равно до правды допытается. Она такая — может прямо к Нарану подойти и вопросы глупые ему задать.
— А! Завтра утречком на чай приду.
— Приходи.
— Но хорош ведь леший, да? Признайся, хорош?
— Хорош. Ты постой со мной еще, сюда Варвара идет.
Варвару по мужу Яромировну Лисяна, конечно, не боялась, но общаться с “падчерицей” желанием совершенно не горела. Дочери Вольского ее по-прежнему не любили, и боярыня отвечала им искренней взаимностью. Но оскорбить хозяйку вечера было нельзя. И сбежать тоже было нельзя, к сожалению.
— Здрава буде, Матвеевна. Слышала я, что вчера торговля успешной была? — начала свою песню Варвара. — Много ли мехов продала?
— Все и продала, Яромировна. Соболя тебе отложила, как ты и просила.
— Дорогой соболь-то?
— По пять серебряных колов за связку, — и ведь знала, что княгиню, да еще и родственницу, уважить нужно, подарить такие вожделенные шкурки, но — не смогла. Жадность взяла свое. Это Матвей пусть дочек одаривает, а Лисяне надо дом содержать. И без того корабелов развелось слишком много, диковины заморские каждый третий продает. И ведь не запретишь никак. Единственное, что Лисяне удалось отвоевать — это торговлю специями. Вовремя подговорила она Неждана договор особый с самым главным дарханом заключить, чтобы он специи только им и продавал. На дары не поскупилась, узнавала через купцов, что любит этот их дархан, а потом заказала у резчика шахматные фигурки из янтаря и черного агата, да не простые, а на моревский лад: с волхвами, князем и княгинею, конями вместо колесниц и берами вместо шлонов. Другого столь же грозного зверя Лисяна не придумала. Игрушки получились настолько удивительными, что она едва оторвала их от сердца, так хотелось себе оставить! Дархан оценил их дорого…
А ведь Лисяна мечтала если не корабле плавать, так хоть на море посмотреть! Матвей не пускал. Волей неволей думалось, что вдовой она будет свободнее. Или не будет, судя по злому взгляду Варвары.
— А Мраковна мне шкурок-то в дар много принесла!
— Стрельцы у Мраковны белку в глаз не бьют, а соболя в ловушки ловят, — пожала плечами боярыня. — Оттого и шкурки у нее порченные, с дырами. Мои всяко лучше.
— Правду говоришь, — признала княгиня. — По три серебряных за связку, говоришь?