След нумизмата
Шрифт:
– - Брось его, на хрен, тут! Поехали, быстро! Все равно я их крутану вверх колесами!
Жбан сам сел за руль, остальные толкали машину спереди, и с третьей попытки "шестерка" снова оказалась на дороге. Минут через сорок они начали догонять сбавившую было скорость "газель". Первым преследователей заметил Силин. Переложив ящики, он устроился поудобнее и с помощью бинокля разглядывал все догоняющие автомобили. Уже темнело, но то, что машина, показавшаяся из-за пригорка, именно та самая чертовая "шестерка", Нумизмат понял сразу. Съехав в кювет, она погнула облицовку и вдавила вовнутрь левую фару.
Пробравшись вперед, Силин вспорол ножом брезент и,
Так они мчались минут пятнадцать. Вечер потихоньку умирал, густеющая темнота заставила машины включить фары. Теперь Силин еще лучше ориентировался в расстоянии, отделяющем машины. У "шестерки" горела только одна фара, правая.
Перевалив за очередной бугор, "газель" неожиданно свернула направо, на проселочную дорогу. Этот маневр поставил в тупик водителя преследователей. По проселку они ехали еще минут пять, но никто из попутных машин не свернул за "газелью". Вскоре Сергей рулил в лес и заглушил двигатель. Силина несколько удивил последний маневр шофера. Поспешно выбравшись из кузова, он подошел к кабине. Одного взгляда на Сергея ему хватило, чтобы понять, что произошло. Тот сидел за рулем с посеревшим от усталости лицом, весь мокрый, словно из-под душа. Парнишка явно не выдержал затянувшегося напряжения.
Силин открыл дверь, и Сергей сразу начал оправдываться:
– - Блин, думал не выдержу, улечу в кювет. Вот и решил свернуть -- может, потеряют? Как ты думаешь?
– - Ну свернул и свернул, молодец. Дело сделано. Давайте устраиваться на ночлег.
Они уже вытащили свое обычное походное имущество, когда где-то рядом, за деревьями, по шоссе проехала легковая машина, сначала в одну сторону, потом обратно. Мужчины переглянулись.
– - Как ты думаешь, это они?
– - приглушив голос, спросил Сергей.
– - Не знаю, может, просто случайность, -- ответил Нумизмат, а сам подумал: "Судя по тому, как они в нас вцепились, это именно та самая "шестерка".
Озвучивать свои мысли он не стал, Марина и без того пребывала в подавленном состоянии. Но примус они на всякий случай развели так, чтобы света не было видно с дороги. После ужина с уже традиционными блюдами Силин предложил:
– - Давайте спать, а я посижу, покараулю. Выдрыхся за день.
Марина сразу же залезла в кабину и нахохлившимся воробьем пристроилась в углу, завернувшись в байковое одеяло. Нумизмат тем временем тормознул ее мужа, отвел в сторону и тихо сказал ему на ухо:
– - Мне все-таки кажется, что это они. На, возьми на всякий случай. Это лучше, чем монтировка.
Сергей опустил глаза и понял, что Михаил протягивает ему пистолет. Неуверенным жестом он принял оружие, только спросил:
– - А как же ты?
– - У меня еще есть, -- успокоил его Нумизмат.
Сунув пистолет в карман куртки, Сергей своей подпрыгивающей походкой отправился к кабине. Минут через пять, заглянув через лобовое стекло, Силин убедился, что оба супруга мирно спят.
"Хорошо быть молодыми, -- подумал Михаил с некоторым сожалением.
– - Даже такие встряски для них ерунда. А тут чувствуешь себя столетним стариком".
Местом своего поста Силин избрал верх тента. Закинув туда новую куртку и пристроив вместо подушки сумку -- с ней он старался не расставаться, -Нумизмат довольно комфортабельно устроился на тугом брезенте. Он долго лежал, вслушиваясь в хрупкую ночную тишину. Холод и чувство тревоги не покидали
"Как они красивы, -- подумал Силин, -- как монеты." И невольно мысли его снова вернулись к коллекции, в памяти своей он перебирал одну монету за другой. Постепенно все звезды превратилась в монеты, они подрагивали, вращаясь вокруг своей оси, даже слегка позванивали. Под этот перезвон Нумизмат постепенно погрузился в сон. На лице его застыла улыбка счастья. Во сне он тоже видел свою коллекцию. ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ
Мезенцев.1924 год.
В шестом часу вечера профессор Мезенцев закончил прием больных у себя на квартире, но засиделся в кабинете, раздумывая над сложным случаем последнего пациента. Он перебрал несколько монографий, но было похоже, что клиент его обречен. Тут в дверь постучали, затем появилось плоское, как блин, лицо Агафьи, прислуги.
– - Там к вам какая-то дама пришла, -- объявила несколько туповатая чухонка.
– - Что еще за дама? Прием окончен, ты же знаешь!
– - Я ей так и сказала, но она не уходит. Одета прилично.
– - Ну хорошо, веди!
– - раздраженным тоном велел профессор, а сам подумал: "Кто бы это ни был, потребую, чтобы пришла завтра. Черт знает что! И большевики, и нэпманы -- все считают себя хозяевами жизни и приходят на прием, когда им заблагорассудится!"
Раздражение Мезенцева можно было понять. Хотя петербургское руководство большевиков благоволило к профессору и охотно пользовалось его услугами, но бесцеремонность, свойственная этой хамоватой публике, всегда коробила старого врача. В свое время он врачевал даже членов императорской фамилии и привык к совсем иным манерам и нравам. А тут еще этот новый класс буржуев-нуворишей... У Мезенцева сложилось впечатление, что те спешили успеть все: разбогатели и теперь, как свиньи в луже, желают купаться в роскоши и разврате. Болезни новых господ происходили от чрезмерной похоти, обжорства и страха потерять все это.
Несмотря на свое раздражение, профессор встал, когда в кабинет вошла женщина. Одета она была по нынешней моде: короткое синего цвета платье чуть прикрывало колени, свободный покрой не обозначивал талии, на голове круглая шляпка без полей, но с синей ленточкой в тон платью. Пожалуй, выбивалась из этого стиля Коко Шанель только сумочка в руках дамы -- она казалась для нее слишком большой. Профессор сразу определил возраст посетительницы: около пятидесяти. Чувствовалось, что женщина когда-то была очень хороша собой, высокого роста, с красивой фигурой, волосы коротко стрижены.
– - Добрый вечер, сударыня.
– - Раздражение профессора проявилось только в некоторой сухости голоса, сказывался врожденный такт и воспитание истинного интеллигента.
– - Я сожалею, но прием на сегодня у меня закончен, но я мог бы принять вас завтра с утра.
– - Я знаю, что вы закончили прием, поэтому и пришла, -- довольно резким тоном оборвала его посетительница. Усевшись в кресло, она закинула ногу на ногу и спросила у ошеломленного врача: -- Вы меня не узнаете, Павел Николаевич?