След Оборотня
Шрифт:
– Хорошее начало, – сказала я. – Так держать, Нилс.
Он придвинул треногу к черным джинсам мертвеца. Вывернутый правый карман засиял тусклым красным цветом. Я расправила ткань пальцем – на руках у меня, естественно, были резиновые перчатки – и увидела переливающиеся оранжевые пятна.
Еще с час мы обследовали одежду «Человека из контейнера», но больше ничего примечательного не обнаружили.
– Безусловно, мы выявили два разных вещества, – заговорил Вандер, когда я включила свет. – Следов красителей нет. Только тот, что я использовал
Я позвонила в морг. Трубку снял Филдинг.
– Пришли сюда все, что мы извлекли из карманов нашего неопознанного клиента.
– Деньги, щипчики для сигар и зажигалка?
– Да.
Мы вновь потушили свет и скоро нашли на одежде покойника странные длинные волоски непонятного белесого цвета.
– Это с его головы? – уточнил Вандер.
– На голове у него волосы темные и жесткие, – ответила я. – Полагаю, эти вообще не его.
– Похожи на кошачьи. Длинношерстной породы.
Вошел Филдинг с поддоном в руках. Мы включили свет. Филдинг снял с поддона салфетку.
– Фунты и немецкие марки я узнал, а вот это что за медяки, ума не приложу.
– Думаю, бельгийские франки, – сказала я.
– И банкноты такие впервые вижу. Похоже, на них какой-то храм. Дирхемы чья валюта?
– Попрошу Роуз уточнить.
– Интересно, зачем человеку в кармане четыре разные валюты? – спросил Филдинг.
– Возможно, за короткий промежуток времени он успел посетить несколько стран, – высказала я догадку. – Давайте-ка исследуем этот клад.
Мы надели защитные очки и потушили свет. На нескольких банкнотах засияли уже знакомые нам тускло-красные и переливчатые оранжевые пятна. Мы тщательно осмотрели каждую купюру с обеих сторон и в верхнем левом углу банкноты достоинством сто дирхемов обнаружили отпечаток пальца.
– Есть, – возликовал Вандер. – Отлично! Дам задание кому-нибудь из своих приятелей. Пусть покопается в базах данных, проверит все сорок или пятьдесят миллионов отпечатков.
Затем он направил «Лумалайт» на мерзкий кусок кожи, пришпиленный к разделочной доске. На нем замерцали два ярких желтых пятнышка размером со шляпку гвоздя.
– По-моему, это татуировка, – сказала я.
– Да, – согласился Вандер. – Больше ни на что не похоже. Филу не хочешь отнести? Пусть поколдует.
Лаборатория Фила Лапойнта больше напоминала киносъемочный павильон. Фил – добросовестный и опытный профессионал – был одним из первых выпускников нашего института.
– Что тут у нас? – Он снял с кюветы салфетку. – Должно быть, кусочек «Человека из контейнера». Думаешь, татуировка?
– Возможно.
Лапойнт извлек из ящиков цветные светофильтры и перчатки. Зазвонил телефон. Он снял трубку.
– Держи. – Лапойнт протянул трубку мне. – Это тебя. Звонила Роуз.
– Я проконсультировалась в отделе иностранной валюты банка «Крестар», – сообщила она. – Банкноты, про которые вы спрашивали, – марокканские дирхемы. Курс – девять тридцать за доллар. То есть две тысячи дирхемов – это двести пятнадцать долларов.
– Спасибо, Роуз.
Я
– Нет, – произнес он. – Слишком сильное отражение.
Лапойнт направил луч по косой и настроил камеру на черно-белое изображение. Потом он начал крепить к объективу разные светофильтры. Синий не дал никаких результатов, но, когда он поставил красный, на куске кожи проявились два пятна. Лапойнт увеличил их. Они были идеально круглой формы и сразу напомнили мне о полной луне и оборотнях со зловещими желтыми глазами.
– Более четкого изображения я уже не получу. Придется зафиксировать это, – разочарованно протянул Лапойнт.
Он сохранил изображение на жесткий диск. Специальная программа позволяла различать около двухсот оттенков серого цвета, невидимых невооруженным глазом. Пользуясь клавиатурой и мышью, Лапойнт менял контрастность и яркость, корректировал очертания. Вскоре мы уже видели поры кожи, а потом заметили и пунктир, оставленный татуировочной иглой. На темном фоне постепенно обозначались черные волнистые линии, изображающие то ли мех, то ли перья, а черный контур с ответвлениями в виде лепестков маргаритки сложился в когтистую лапу.
– Что скажешь? – спросила я Лапойнта.
– Думаю, это все, на что способна наша техника.
– Знаешь кого-нибудь, кто разбирается в татуировках?
– Начни с гистолога, – посоветовал он.
Глава 6
Джорджа Гара я нашла в его лаборатории. Он как раз вынимал пакет с обедом из холодильника, на котором висела табличка «Не для пищевых продуктов». В этом холодильнике хранились красители, в том числе азотнокислое серебро, кармин и другие вещества, несовместимые ни с чем, что употребляется в пищу.
– Это ты не очень умно придумал, – заметила я.
– Извините, – пробормотал Джордж, кладя пакет на стол.
– У нас в комнате отдыха прекрасный холодильник. Тебе никто не запрещает им пользоваться.
Гара промолчал, и я догадалась, что он не случайно пренебрегает комнатой отдыха. Джордж Гара был на редкость стеснительным и робким. Возможно, этим и объяснялось его пристрастие к татуировкам, которыми он постепенно разукрашивал свое тело. Видимо, татуировки помогали ему ощущать себя неординарной личностью.
– Джордж, позволь задать тебе вопрос о татуировках?
– Конечно, – неуверенно произнес он.
– Ты ведь, наверно, пользуешься услугами какого-то одного специалиста? Он хорошо знает свое дело? Просто я и ищу человека, у которого могла бы получить ответы на ряд вопросов.
– Обратитесь к Питу, – выпалил Джордж. – К Джону Питу. Специалист что надо. Хотите, я ему позвоню?
– Буду очень признательна.
Гара вытащил из заднего кармана записную книжку и отыскал нужный номер. Связавшись по телефону с Питом, он сказал, кто я такая, и тот, судя по репликам Джорджа, охотно согласился помочь.