След пираньи
Шрифт:
— Ну уж…
— Не в том смысле. Служака старый, вот что. С возрастом понимаешь, что приказы всегда следует исполнять от и до. И не более того. Иначе получаются сплошные неприятности и огорчения. Нет у меня прямого приказа тебя раскалывать — отсюда и будем танцевать…
Он не кривил душой. С возрастом то ли умнеешь, то ли становишься ленив — в специфическом смысле. Ни к чему преподносить Глаголеву еще и этот секрет. Во-первых, Глаголев — чужой генерал, во-вторых, есть секреты, которые изначально следует закапывать поглубже. Нет гарантии, что тайна «гнома» не попадет к тем, кто и так нахапал выше крыши. Он знал достаточно,
— А условия какие-нибудь с твоей стороны будут? — спросила Джен.
— А как же. Прямо здесь, под деревом. Нежно и обстоятельно.
— Я так не могу, правда. Ты нормальный мужик, но я не привыкла этак вот расплачиваться…
— Что, секрет «гнома» этого не стоит?
— Ты настроен…
— Да ладно, — сказал Мазур. — Это я развлекаюсь от скуки, для скоротания пути. Приятно хоть немного побыть джентльменом. Да и немного жаль тебя, бедолагу: даже если и наградят за эту операцию чем-нибудь круглым и блестящим, на груди носить, в отличие от военных, все равно не сможешь… [11]
11
В отличие от наград, присуждаемых Конгрессом США, ведомственные медали (ЦРУ, ФБР и др.) креплений не имеют, на груди не носятся — их можно лишь держать в коробочке на столе, на стеллаже и пр.
— Жалеть женщину — это мужской расизм…
— Эк тебя замкнуло, — покрутил головой Мазур. — Я тебя жалею, как младшего боевого товарища, устраивает? Плох тот полковник, что не жалеет юных лейтенантов… Вот только пистолетик не отдам, не проси. Не из недоверия, а оттого, что в данных условиях твоя игрушка совершенно бесполезна. Это тебе не с наркоманами на улице перестреливаться… А вообще что-то мы разленились. О деле забыли.
Он достал приемник и прижал его к уху, не останавливаясь. Ничего особенного не услышал — атмосферные разряды, шорохи и трески. На пределе слышимости, правда, комариным звоном слышались голоса далеких радистов, но ни слова разобрать не удавалось. Не выключая приемника, выведя громкость на максимум, Мазур сунул его в нагрудный карман.
— Нам далеко идти?
— Пустяки, — сказал Мазур. — Километров триста.
— Километр — это сколько?
— Ну, боевая подруга, ты меня умиляешь… Километр ровно на шестьсот метров короче вашей мили, так что не столь уж жуткое расстояние… Потом пойдут населенные пункты. И вот тут-то для нас и начнется веселая жизнь… Нет, вон туда, — Мазур легонько повернул ее, взяв за плечи. — На ту горку. Осмотримся. Машинка уверяет, что здесь полно болот, да я и сам помню. И, кроме того, радиопереговоры идут относительно близко от нас, что мне не нравится… И, наконец, пора на ночлег определяться. Через часок эта проблема во всей красе встанет.
— А зверей здесь много?
— Звери нынче сытые, — сказал Мазур. — Главное, береги ноги, если подвернешь ногу или сломаешь — конец…
— Что с тобой? У тебя вдруг лицо изменилось, словно привидение увидел…
— Так, разные воспоминания, — медленно сказал он, чувствуя, как лицо становится застывшей маской. — Смотри-ка, под ногами определенно хлюпает, а дождя тут не было. Точно, болото…
— Это опасно?
— Есть болото, а есть трясина. Опасна именно трясина. В болоте, если не особенно глубокое, разве что перемажешься, как черт… Хотя и в болотах есть поганые местечки… Тихо!
Он приостановился,
— …расчетную точку, — пищал далекий голосок. — Выброска десанта начнется по графику.
— …в подтверждение всех прежних приказов… на поражение…
— Ну вот и дождались, — сказал Мазур. — Они не так уж и далеко. И не похоже, чтобы собирались брать в плен. Уж извини, но тут не до сладких колыбельных. Попадемся — обоим крышка.
— Я понимаю…
— Ну вот, тогда дыши, как прикажу, и никак иначе…
Сверху ему открылась местность, только что виденная на экране процессора — в виде зеленых и синих изогнутых линий и скопища красных черточек, обрамленных цифрами и соответствующими значками. Левее, ближе к северу, начинаются болота. Вернее, заболоченная тайга. К югу, правее от избранного Мазуром маршрута, прогалин и лугов было гораздо больше…
И над одной из прогалин как раз зависали в четком строю несколько крохотных вертолетов, опустившихся совсем низко над тускло-желтой равниной, над зарослями жухлой невысокой травы. Мазур рывком поднял к глазам бинокль.
Пять машин — а дальше, у самого горизонта, видны еще вертушки, крохотные даже в окулярах его неслабого бинокля. Все как на подбор — транспортные. На траву из зависших в полуметре, не более, от земли машин цепочками выскакивают фигуры в камуфляже. Впрочем, не только в камуфляже — среди них там и сям виднеются марсианские силуэты в мешковатых комбинезонах противохимической защиты — куклуксклановские капюшоны, круглые очки, — разворачиваясь в шеренгу с похвальной выучкой, овчарки натягивают поводки, стелясь в азарте над землей длинными прыжками, без труда можно определить офицеров, энергично жестикулирующих, растягивающих длиннющую цепь пошире… Интересно, знают они, в чем дело, или им преподнесли нечто убедительно-весомое? Второе, скорее всего. Но стрелять хуже они от этого не станут, наоборот…
Черт побери, их тут не меньше батальона, а если учесть и тех, что маячат на горизонте крохотными подвижными крупинками, получается вовсе грустно… Хорошо еще, что шеренги нацеливаются на отрезок пути, давно пройденный беглецами. И все равно…
— Ходу, — сказал Мазур, беглым взглядом окинул напарницу, потом посмотрел на часы. Действие «Прилива» кончалось, на проворстве это не скажется, а вот мозги от вялости освободятся…
— Куда?
— В ту сторону, — показал он на отлогий склон. — Как себя чувствуешь, запоздалые переживания не колотят?
Она приостановилась, словно прислушивалась к себе, пожала плечами:
— Нет, в общем-то. Некогда, видимо…
— Ну и прекрасно, — сказал он нетерпеливо. — Бежим!
«Антисобакин» следовало беречь, расходовать по крошке — флакон довольно объемистый, но неизвестно, сколько им еще предстоит болтаться по тайге. Вот и выходит: пройденный путь смотрится этаким пунктиром — к иным участкам собаки совершенно нечувствительны, а иные смогут унюхать, нельзя же рассчитывать, что чутье отшибет у всех сразу. Сможет ли погоня выстроить маршрут беглецов?
Нет, рано. Но как только они определят примерное направление — жди сюрпризов. Вертолет позволил с маху переместиться на полторы сотни верст, но одновременно выдал само существование беглецов, снял все неясности. Теперь они знают: кто-то выжил после бомбежки. Быть может, сгоряча преувеличивают число уцелевших — то-то и подняли парочку батальонов, скоты…
Мазур предусмотрительно срубил две молоденькие елочки, обрубил ветки, так что получилось две палки повыше человеческого роста. Вручил одну Джен: