След Полония
Шрифт:
— Организация получает возможность нанести смертоносный удар в самое сердце ближайшему союзнику США по антитеррористической коалиции! Очевидно, что взрыв «грязной» радиоактивной бомбы посреди Лондона затмит собой даже одиннадцатое сентября…
— Звучит привлекательно, — закатил глаза вверх, под глиняный потолок, международный террорист по прозвищу Абу-Джихад. — Кстати, откуда у русского эти сведения?
— Он не сказал. И не скажет, я думаю…
— Вы ему доверяете?
— Я никому не доверяю, уважаемый господин Хан. Даже самому себе!
— Как-то
— Он что-то говорил мне про полоний, про его изотопы… но я не уверен.
— Чего он хочет, этот ваш русский?
— Денег, разумеется. И хотя бы несколько часов — для того чтобы успеть покинуть Лондон перед тем, как этот город превратится в зону бедствия и катастрофы…
— Это не провокация? Как вы полагаете?
— Не исключено, — согласился Ахмед Закатов. — Однако, с другой стороны, чем вы, в сущности, рискуете, принимая предложение? Всего лишь деньгами, к тому же не такими большими. А вот я действительно могу потерять в Великобритании все, что имею…
— Да, ваши гостеприимные друзья-англичане вряд ли простят вам участие в подобном проекте! — АбуДжихад рассмеялся и даже хлопнул себя ладонями по коленям.
— Я не люблю иметь дело с неверными, — негромко, но так, чтобы его услышали, произнес пакистанец.
— Что же поделаешь?
— Нужно, чтобы этот русский доказал свою искренность.
— Каким образом?
— Для начала предложите ему принять ислам…
Площадь перед аэропортом Пулково-2 нехотя пенилась грязными лужами. Противный, холодный ноябрьский ветер швырял по стеклам свинцовые россыпи дождевых струй.
Судя по надписи на световом табло, самолет Британских авиалиний вылетал из Санкт-Петербурга по расписанию.
— Спасибо.
— Счастливого пути!
Рассчитавшись с таксистом, Владимир Александрович Виноградов прошел первую зону досмотра и встал в очередь на регистрацию.
— Проходите, пожалуйста…
Ни таможенник с постным выражением на помятом лице, ни пограничная девушка в форме старшего прапорщика не проявили к Виноградову ни малейшего интереса.
— Всего доброго!
— До свидания.
Потом был еще один досмотр сотрудниками службы авиационной безопасности: с короткими перебежками пассажиров по ковру, в одних носках, без обуви, с торопливым освобождением карманов от всего, что может зазвенеть или вдруг запищать под металлоискателем…
Тем не менее уже через десять минут Виноградов бродил с синей пластиковой корзинкой по магазину аэропорта, раздумывая, что бы такое беспошлинное приобрести на дорожку. Как правило, кто-то из его женщин, жена или дочери, непременно заказывал что-нибудь из парфюмерии, но на этот раз Владимир Александрович не был обременен подобного рода семейными поручениями.
Поэтому Виноградов пребывал в затруднении…
Покупать и везти с собой в Англию виски или джин казалось не совсем приличным. Бутылка водки по традиции лежала в чемодане —
В конце концов Владимир Александрович купил бутылку «Адвоката» и поднялся на второй этаж.
Посадку еще не объявили.
Виноградов нашел себе место в кресле, напротив телевизора. Пристроил рядом прозрачный полиэтиленовый пакет с ликером…
Дорога. Опять дорога…
Путешествующий по необходимости человек находится в некоем относительном небытии — в начале при его уже нет, а до конечного пункта еще предстоит добраться.
Другое дело, когда едешь для собственного удовольствия. Тогда уже сам процесс становится едва ли не конечной целью, глаза распахнуты, чувства обострены, и хочется не упустить ничего из меняющегося калейдоскопа впечатлений.
Владимиру Виноградову, правда, чаще приходилось оказываться странником поневоле. Не успел он побывать разве что в Австралии и в Антарктиде, а так, считай, везде отметился. Добрую половину Европы исколесил…
Добрую половину… Скорее уж как раз — недобрую половину!
Потому что маршруты Виноградова пролегали в основном по бесчисленным «болевым точкам» планеты: видимым, истекающим кровью — и пока незаметным, внешне благополучным… по тем, что не сходят со страниц газет, — и по тем, что еще только завтра появятся в экстренных выпусках новостей.
Идеалы остались в прошлом. На смену им пришел циничный профессионализм, порожденный опытом потерь. Чередовались страны, задачи, фамилии и документы… Вот уже третье десятилетие подряд Владимир Виноградов выстраивал хитрые оперативные комбинации, вербовал и терял агентуру, что-то вынюхивал, дрался, стрелял, убивал, но и сам уже тысячу раз мог быть убит.
Он не чувствовал себя в безопасности нигде — даже неторопливо перебираясь из одного уютного отеля в другой по автострадам Западной Европы. Ведь для него это были дороги войны — непрерывной войны, даже если многие поколения людей вдоль них веками не слышали взрывов и пушечной канонады.
Ничего не поделать — планета давно уже превратилась в огромный театр объявленных и необъявленных военных действий…
«Паранойя! — отмахнулся всего год назад от его рассуждений приятель. Они тогда только-только вернулись из Чехии, с трудных переговоров, и по русской привычке, расслабленные алкоголем, изливали друг другу душу. — Понял? Паранойя… Сходи прими холодный душ и позвони блядям — верное средство!»
А сам весной, не догуляв очередного отпуска, застрелился у себя на даче под Выборгом из именного охотничьего карабина…
По телевизору передавали какие-то новости.
— Скажите, как вам удается покидать Великобританию и свободно путешествовать по миру?
Невысокая девушка-корреспондент протянула перед собой микрофон, и оператор тут же взял крупным планом бородатое лицо Ахмеда Закатова.
— А кто или что может мне помешать? Я — свободный человек, живущий в свободной стране…