След в прошлом
Шрифт:
С Дусей они не виделись почти месяц, так увольнения в город были запрещены из-за карантина, наложенного в связи гриппом.
Курсанты недоумевали, какой грипп, если нет ни одного простуженного. Дело было явно в другом, но об этом их отцы-командиры предпочитали молчать.
Однако шила в мешке не утаишь, оно рано или поздно вылезет наружу. Так, и случилось.
На следующий день после обеда внезапно объявили команду «Сбор» на училищном плацу: с оружием, вещмешками, противогазами и сапёрными лопатками.
Их дивизион в числе последних
Неожиданно разрешили курение на заднем фланге, чем окончательно обескуражили всех. Клим вообще-то не курил, но в этом случае от сигаретки не отказался.
Прошло ещё около получаса. Наконец-то, на трибуне появился начальник училища. Он окинул строй взглядом, после чего прокашлялся в микрофон. Голос генерала был предельно резким, от его слов, бросило в дрожь.
– Товарищи! – сказал он, не разделяя строй по воинским званиям, как-то требовал устав. – Климу в это мгновение почему-то вспомнились слова былинного князя Святослава к своему войску. Братцы! – сказал тогда князь, – не посрамим земли Русской!
– В столице Казахстана, – сказал генерал, – начались массовые протесты против коммунистической власти. По данным министерства внутренних дел, застрельщиками экстремизма явились студенты театрально-художественного института и института иностранных языков.
К ним примкнули и другие. Ряды бузотёров множатся ежечасно, их уже несколько тысяч, все они, вооружённые металлическими трубами, цепями, заточками, штырями, арматурой, кольями и камнями.
Они уже вышли на площадь к зданию Центрального комитета республики и намереваются штурмовать его. Этого мы не должны допустить! Москва приняла решение о введении в столице системы «Метель»…
У Клима похолодело внутри. Не может быть. В театральном институте учится его Дуся…
– Всем быть в полной готовности! Подразделениям находиться в казармах, командирам дивизионов подготовить строевые записки, – сказал генерал, в завершении своего выступления.
Все разошлись по казармам. Клим аккуратно сложил снаряжение у прикроватной тумбочки, автомат поставил в пирамиду.
Вскоре пришёл отец. У него в подчинение взвод курсантов четвёртого курса, им объяснять много не нужно, да и умеют они несравнимо больше, чем первокурсники, не говоря уже об их физической подготовке.
– Папа, то, что сказал начальник училища, это действительно так, или он накрутил? Что нужно этим агрессивно настроенным студентам, вооружившимся палками и прутьями из арматуры?
Неужели они собираются захватить здание Центрального комитета компартии Казахстана? Ведь это может привести к Гражданской войне и развалу страны?
– Может, сын, всё может быть… Обстановка более чем серьёзная. В Москве прошёл Пленум Центрального
Оттого что сняли Кунаева, на душе у Клима стало теплее. Он ещё не забыл семейку Байжановых, которая хотела упрятать его в тюрьму за драку с их отпрыском Аскаром. И упрятала, если бы за него не вступился начальник училища…
– Кунаеву и его прихвостням так и надо! – не сдержался в резкой оценке Клим.
– Сын, придержи язык за зубами, – сухо сказал отец. – Не дело военного человека лезть в политику. У него есть главный аргумент к действию – это воинский устав и приказ командира, а подобного рода разглагольствования – удел гражданских лиц.
Подошли друзья Клима, хорошо знавшие, что офицер, с которым сейчас беседует их друг на площадке спортивного городка, капитан Максим Ломакин, его отец.
– Кто такой Колбин? – спросили они. – Про Кунаева мы знаем, – сказал кто-то из друзей Клима, – его бюст стоит на Старой площади, он что-то строил, что-то осваивал, а этот? – И тут же следующий вопрос, а правда ли, что все вышедшие на площадь обкуренные?
Отец посмотрел на Клима и усмехнулся. Понятно. Что тут поделаешь, если это действительно волнует молодёжь. У него во взводе настроения совершенно другие – его парни рвутся в бой, они настроены на драку и уверены, что всем, кто попытается пройти их кордон, мало не покажется…
– Геннадий Колбин был первым секретарём Ульяновского обкома компартии, – сказал им Максим. – Про обкуренных казахов, мне ничего не известно, хотя предположить можно, ведь многие из них любят задурить себе зельем голову…
– А Колбин русский? – последовал уточняющий вопрос.
– А какая разница, казах или русский? Главное, чтобы человек был хороший. Руководство страны решило поставить его…
– А казахи, которые вышли на площадь так считают?
Отец Клима укоризненно покачал головой.
– Умеете вы, парни, задавать непростые вопросы, – усмехнулся он. – Мой ответ – они вряд ли так считают. Но, несмотря на это, мы должны быть готовы пресечь возможные с их стороны погромы и бесчинства. А такие попытки обязательно будут, на это указывают экстремистские листовки, которые уже активно распространяются в молодёжной среде…
По селектору прозвучал сигнал «Тревога. Сбор!». Увидев бегущего посыльного из своего подразделения, Максим спешно распрощался с Климом и его друзьями и быстрым шагом направился в свою казарму.
– Береги себя сын! Не лезь зря на рожон! – бросил он ему на прощание.
– Ты тоже, папа, береги себя!
По прибытии в дивизион Максим выяснил, что к месту событий – на Брежневскую площадь едет только четвёртый курс, а остальные в резерве. Это правильно! Нечего молодёжь толкать в пекло, – с одобрением подумал он, о решении, принятом начальником училища.