След в прошлом
Шрифт:
– Ничего не зелёная, она всего лишь на два года младше меня.
– Откуда ты знаешь её возраст? – удивился Максим. – Впрочем, о чём это я. У тебя ведь на всех этажах свои люди…
– Мне почему-то жалко эту девушку…, – неожиданно расчувствовалась Катя. – Она может остаться немой на всю оставшуюся жизнь. Её психика подорвана, и она теперь в каждом казахе будет видеть для себя угрозу. Ей следует срочно уехать из Алма-Аты, чтобы не было рецидива…
Максим в согласии кивнул. Он и сам все последние дни задумывался
– Спасибо тебе, Катенька, за подсказку. Ты права, находиться в этом городе обеим женщинам нельзя. Мать и её дочь являются не только потерпевшими, но ещё и свидетелями преступления, поэтому от них просто-напросто могут избавиться.
– Вот я об этом же…, – с пониманием сказала Катя.
Клим появился в палате после обеда.
– Привет, папа! Как ты? – раздался с порога его голос, который уже окончательно расстался со своей юношеской звонкостью и имел более низкую мужскую окраску.
Максим поднялся с кровати, и они обнялись.
– Извини, пап, что не мог ранее тебя навестить, – не отпускали…
– Всё нормально, сын. Я в курсе всего того, что происходит в училище.
– Нам теперь, пап, рекомендовано ходить в городе в «гражданке», а тем, у кого её нет, ходить группами не менее трёх человек. Сказали, что это мера временная, потому как в городе периодически возникают конфликты на межнациональной почве.
Пограничников не очень-то жалуют в городе, особенно молодые казахи…
– Сапёрные лопатки они нам долго ещё не простят, как, впрочем, и мы их камни и ломы, – сказал Максим.
– Не забудем, папа, это точно. Как дела у Дуси и её мамы?
– Гораздо лучше. Сейчас мы пойдём к ним, но прежде, я хотел бы поделиться с тобой одной мыслью, которая возникла у меня вчера.
– Слушаю тебя, пап.
Максим собрался с мыслями, потом пристально посмотрел в глаза сына.
– Мне вот что думается, сын, в трагедии, случившейся с семьёй Тобольских, есть и наша вина. Если бы Дуся не дружила с тобой, то к ним вряд ли бы пришли эти моральные уроды.
А так, через неё, они поквитались с нами за кровавый «желтоксан». Я ведь видел в тот вечер, недалеко от её дома, стоящих на дороге трёх парней.
Одного из них я узнал, это был Аскар Байжанов, тот самый, которому ты, в битве за Газизу, сломал передний зуб.
– Нифига себе! – присвистнул Клим и его глаза при этом гневно сверкнули. – Это точно он поджёг их дом. Он знал, что я учусь в пограничном училище и дружу с Дусей.
– Я тоже так считаю.
– Тогда их надо упрятать за решётку.
– Это сделать будет непросто. Тем не менее я всё рассказал следователю, который появился в палате на следующий день моего нахождения в больнице.
– Понятно.
– Русский.
– А что, пап, за мысль пришла в твою голову? – вспомнил Клим.
Максим растёр костяшками пальцев виски, словно собирался что-то важное обдумать, а затем внимательно посмотрел на сына.
– Я вот что думаю. Нам нужно предложить Дусе и её матери поехать со мной на Сахалин. Ведь жить-то им негде, а на заставе у них будет жильё, время залечит их раны, а там видно будет.
Ты будешь приезжать в отпуск, а после окончания училища вы с Дусей примите окончательное решение. А может быть, такое решение вами будет принято и раньше.
Можно было бы предложить им мою квартиру, но в этом городе они вряд ли будут спокойны. От таких свидетелей преступники постараются избавиться…
Максим видел, как вытянулось на мгновение лицо у Клима. Но высказать своё мнение он не замедлил.
– Хорошая идея, папа. Они ведь действительно пострадали из-за нас. Мы просто обязаны так поступить. Вопрос лишь в том, возможен ли их переезд вместе с тобой на заставу, они ведь нам чужие?
– Возможен! На пограничной заставе всё возможно. Руководству пограничного отряда они будут представлены как невестка моего сына и её мать.
Училищному начальству я тоже всё объясню, и попрошу генерала, чтобы на них выписали проездные документы…
– Что ж, тогда пойдём и скажем им об этом, – решительно сказал Клим.
– Идём, сын!
Дуся считала, что внутренне она была готова к встрече с Климом, так как ждала его с первой минуты как оказалась в больнице. Но вот он вошёл в палату и слёзы ручьём хлынули из её глаз.
Клим обнял её за плечи и поцеловал.
– Здравствуй, Дуся! – тихо сказал он, наклонив голову.
Из груди Дуси, вместо слов, вырвался сдавленный стон.
Клим вздрогнул от неожиданности.
– Я знаю, что ты пока не можешь говорить, но мы ведь можем с тобой переписываться, у меня есть блокнот, давай присядем за стол…
– Я тебя люблю, несмотря ни на что! – вывел он первые слова на листке.
Глаза Дуси наполнились радостным светом.
– Я тебя тоже! – написала она в ответ.
Увидев сияющее лицо дочери, мать Дуси облегчённо вздохнула.
– Давайте и мы с вами поговорим в коридоре, – предложил ей Максим, – оставим молодёжь наедине…
Они вышли из палаты, и, найдя подходящее место, уселись напротив друг друга.
– Елена Феликсовна, – сразу перешёл к главному Максим, мы с сыном хотим, чтобы вы и дочь поехали вместе со мной к новому месту моей службы – на остров Сахалин.
Мы ведь уже не чужие – судьба и горе крепко связало нас. На пограничной заставе для вас будет жильё и всё необходимое. Там вы с Дусей будете в полной безопасности – это сейчас очень важно.