След в ущелье Тимбэл
Шрифт:
— Будь я проклят, если нам это не удалось! — парировал Джим. — Как поживаете?
— Да так себе. А вы?
— Неплохо. Вот взмокли, продираясь через эту чащу.
— А что вас заставило лезть сюда, если только не желание посетить меня?
— Да вот как раз поэтому, — подхватил его идею Джим. — А правда состоит в том, что я сказал себе, что деревья никогда не растут так густо, если поблизости нет воды. И будь я проклят, если я не прав!
И он указал на круглое отверстие родника, откуда вода, заполнив резервуар, сложенный из камней неправильной формы, переливалась через край и текла к деревьям.
— Вы
Толстяк с тяжелым стоном, схватившись за свисающую с дерева веревку, поднялся с пня, на котором сидел, и скрылся в доме.
Вскоре он вернулся, держа в одной руке стеклянный, галлона на полтора, кувшин, а в другой — чашку с отбитой ручкой.
— Вот, угощайтесь, — предложил незваным гостям.
— Благодарю, — ответил за всех Джим. — Но теперь я непьющий бледнолицый. Когда-то мы с Гарри могли позволить себе выпить этого яда сколько угодно, но погубили наши желудки еще в те времена, когда тут были индейцы, так что были вынуждены прекратить к нему прикладываться. Первое, что сдает у старого человека, это его колени, второе — зубы, — тут он со значением посмотрел на Гарри, — и третье — желудок. Может, вы скажете, сколько нам лет, приятель?
— Так вы Джим и Гарри, верно? — спросил лесной житель.
— Да, так нас зовут.
— Ну, так я слышал о вас.
— Э! — подал голос Гарри. — Наши имена ходят кругом так же широко, как журналы, только нам за это не платят. А как у вас с этим делом, приятель?
— Да кое-какую малость зарабатываю, — признался обитатель хижины. — Как только Уэст-Лондон зашевелился, я стал делать немного денег, то так, то этак.
— Работали в копях?
— У меня больная спина, я не в силах поднять лопату, — поделился толстяк со вздохом, скорее похожим на стон. — И никогда не был силен из-за боли в пояснице. Еще мальчишкой поскользнулся на гладком полу амбара, когда нес бидон молока, и с тех пор уже никогда не ощущал себя здоровым.
— Как же вы зарабатываете деньги, если не на прииске?
— Торгую. Откармливаю свиней, это всегда было моей главной работой. Недавно подвернулся случай, и я распродал в Уэст-Лондоне всех моих свиней, даже старую свиноматку. — И он похлопал по кувшину.
Старый Джим кивнул и оглянулся на хижину.
— А вы знаете, это неплохая работа, — заметил он, делая вид, что его и в самом деле заинтересовало строение. — Похоже, что мастерил один человек. Это можно сказать хотя бы по тому, как он устроил входную дверь.
С этими словами Джим, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь, будто бы для того, чтобы подробнее осмотреть эту грубую строительную работу. Владелец дома сделал было безуспешную попытку преградить ему дорогу, но потом двинулся за ним:
— Постойте! Что вы сказали?
— Говорю, что эту хижину строил один человек.
— Ну да, вы правы, — отозвался хозяин, проходя торопливо в дверь вслед за Джимом. — Здесь все сделал сам мой отец. И очень хорошо построил, крепко.
Гарри тоже приготовился войти в хижину, на ходу со значением подмигнув Дэвону. Тот ничего особенного не замечал, но теперь приготовился наблюдать более внимательно. Определенно, на взгляд Джима и Гарри, здесь было что-то не так!
Глава 24
УКРАДЕННЫЕ
— Вот смотрите! Смотрите! — указал старик Джим на стены. — Один человек и как все хорошо подогнал! Он должен был быть настоящим мужчиной, ваш отец!
— О, он был мужчиной! — неожиданно с восхищением произнес толстяк. — Помню, ему было шестьдесят, а я уже был такой большой, как сейчас, и он вышиб меня в дверь так, что я перелетел через колоду, на которой рубят мясо. Боюсь, сейчас такого нигде не увидишь.
Внутри было очень грязно, темно и мерзко. Дэвон был бы рад сразу же оттуда уйти, но Гарри в этот момент распахнул заднюю дверь, и он увидел загон с довольно большим стогом сена. За загоном снова шла чаща, к которой вела хорошо утоптанная дорожка.
— А у вас достаточно сена, чтобы его вполне хватило на всю зиму, — заметил Гарри. — Эй, а где этот джентльмен?
— Я видел, что он взял ведро и прошел к передней двери, — отозвался Уолтер.
— Постойте! — крикнул Гарри. — Мне это совсем не нравится! — Быстро проковыляв к передней двери, он выглянул наружу и со злостью констатировал: — Ушел! Черт побери, все-таки успел удрать! Я догадывался, что он не останется тут надолго, но никак не ожидал, что уберется так быстро!
И тут они услышали из чащи переливчатый свист, похожий на крик птицы, который уже так хорошо был знаком Дэвону.
— Это их сигнал, Джим! — воскликнул он.
— Я его отлично слышу!
— Они сейчас нагрянут сюда по сигналу. Нам лучше побыстрее убраться отсюда!
— Может быть, и надо, — заявил Гарри, — но сначала я все-таки посмотрю тот след, который ведет в лес!
Он и Дэвон торопливо пошли к чаще, а Джим остался заглянуть во все углы грязной хижины. Что касается следа, то он был хорошо виден, но путь оказался весьма коротким. После одного или двух поворотов Гарри и Уолтер увидели грубо сколоченный навес, под которым стояла дюжина лошадей. И эти лошади были пригнаны сюда вовсе не для каких-то невинных целей!
— Ты только посмотри на их ноги! — воскликнул Гарри. — Держу пари, все — резвые лошадки! Очень быстрые. Можешь себе представить, Дэвон, как они бегают по холмам?! Глянь вот на этого гнедого дьявола с бедовыми глазами. Вот он как раз для меня! Давай, Дэвон, выбирай любую!
— Ты предлагаешь мне взять лошадь?
— Э, именно это. И отберем парочку для старины Джима!
Гарри отодвинул клеенчатую занавеску в углу и увидел там настоящий склад оружия.
— Это несерьезно, Гарри, — запротестовал Дэвон. — Мы не можем превратиться в конокрадов, кто бы ни был против нас в этом деле!
— Не можем? — ухмыльнувшись, воскликнул Гарри. — Позволь мне кое-что тебе сказать, Уолт. Мы будем держать этих лошадей у себя, пока кто-нибудь не придет и не объяснит нам, как они здесь оказались!
Он выбрал винчестер и ощупал его ствол.
— Вот эти две засечки, Уолт, я сделал двадцать лет назад, — сообщил старик. — А взял его тот, кто сжег твой дом. Можешь мне поверить. Зови Джима! Может, нам и надо поспешить, но сначала мы заберем некоторых из этих лошадей.
И они начали быстро действовать, связывая поводья лошадей, выстраивая их четверками одна за другой и седлая первую из них. Седлать остальных было некогда, хотя седел под навесом висело много и хватило бы на все двенадцать лошадей.