След зомби (трилогия)

Дивов Олег Игоревич

— А через дверь слабо? — спросил он ехидно.

— Так она же стальная, — удивился Кремер, выходя из транса. — Чего надо?

— Давай открывай. Надо четверть часа твоего времени.

— Заболел?

— Задолбал. Слушай, ты, тощий викинг, я сейчас твою цепочку зубами перекушу.

Кремер тяжело вздохнул, захлопнул дверь, снял цепочку и снова открыл.

— Заходи, — сказал он брезгливо, — алкоголик. Когда нажраться успел?

— По пути, — ответил Тим, проходя вслед за хозяином на кухню. Кремер был белобрысый, с арийскими

чертами лица, очень высокий, но гораздо уже Тима в плечах и весь какой-то по жизни недокормленный. Поэтому его так и прозвали — «тощий викинг».

— Ну? — спросил он, усаживаясь за стол. — Я время засек, ты учти.

Тим сел напротив.

— Что же ты меня впустил? — поинтересовался он, небрежно отодвигая стопку грязных тарелок и ставя на стол фляжку коньяка. — Ты действительно решил, что если я «щелкну», то увижу, кто есть в квартире, а кого нет?

— Чего надо? — повторил Кремер, игнорируя появление выпивки.

— Мне почему-то все задают именно этот вопрос. Не «как дела, Тим?», не «что случилось?»… Все спрашивают, чего мне надо. И никто не хочет со мной встречаться. Почему ты впустил меня в дом, Коля?

— Когда я «щелкнул», ты не закрылся, — ответил, помедлив, Кремер. — Я увидел, что тебе нечего скрывать. А еще ты пьяный, гад. Ну так что, Тим, как дела? Что случилось?

Тим рассмеялся и отточенным движением свернул шею коньячной фляжке.

— Будешь? — спросил он.

Кремер помотал головой.

— У меня клиент через час. И у тебя действительно очень мало времени.

— Хорошо, — кивнул Тим, завинчивая крышечку. — Коля, ты ничего такого… необычного не чувствуешь? — Он неопределенно помахал ладонью в воздухе.

— Ничего, — сказал Кремер серьезно.

— Какое-то давление извне…

— Какое давление? — Кремер сделал большие глаза. Получилось вполне искренне.

— Ладно. Скажем конкретнее. Тебя не пытались на днях пробить, Коля?

— Кто?! — вытаращился Кремер. — Зачем?! Каким образом?!

— Кто, кто… Х…й в кожаном пальто! — пробормотал Тим, поднимаясь и убирая фляжку в карман. — Извини за беспокойство, Коля.

Кремер молча положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. Он смотрел за окно, и его худые плечи сутулились больше обычного.

— Пока! — сказал Тим. Кремер не ответил. Тогда Тим коротко, на долю секунды, «щелкнул». Поле Кремера было все словно в мелких язвочках — следах плохо заглаженных пробоев. Особенно много их было вокруг головы. Тим повернулся, вышел и захлопнул за собой дверь.

* * *

Васнецов открыл, не спрашивая. Но остался стоять на пороге, загораживая вход в квартиру. Ему это было не трудно, одной васнецовской бородатой физиономией можно было заткнуть, наверное, тоннель метро.

— Ты чего не позвонил? — спросил он.

— Здравствуй, — сказал Тим. — А я когда звоню, меня не приглашают. Что со мной такое, а? Может, у меня вся спина белая? Или мне черную метку поднесли, а я и не заметил?

— Черную

метку, говоришь? — задумчиво произнес Васнецов, беззастенчиво рассматривая гостя, и Тим понял, что бородач весь сгорает от желания «щелкнуть», но стесняется.

— Давай, давай, — Тим махнул рукой и криво усмехнулся. — «Щелкай». Может, ты после этого не только руку мне подашь, но и на порог впустишь.

— Ой! — Васнецов аж подпрыгнул и изобразил на лице положенное хозяину радушие. — Это я от неожиданности. Прости, Тима. Здравствуй, старик! Заходи, пожалуйста!

— Ну спасибо.

— Раздевайся. Вот тапочки.

— Спасибо. Я не помешал?

— Нет, что ты, у меня «окно» на два часа. Чай пить будешь?

— Пожалуй. Спасибо.

— Ну проходи на кухню, проходи.

Пока Васнецов колдовал над чайником, Тим украдкой отхлебнул коньяку и даже внимания не обратил на то, что делает. Его день уже давно начинался с глотка спиртного. А одинокие вечера только из этого и состояли. Тим боялся. И к каждой ночи он целенаправленно подпаивал себя, чтобы сонное забытье наступало мгновенно, ударом, без дремотного перехода, в который могут вторгнуться проклятые голоса.

— Так что там про черную метку? — спросил Тим.

Васнецов медленно развернулся к нему и сложил руки на груди.

— Я сворачиваю практику, — сказал он грустно.

Тим закусил губу и посмотрел бородачу прямо в глаза.

— Устал? — спросил он осторожно.

— Надоело.

— Сорри, — предупредил Тим. «Щелкнул». До упора. И увидел громадную вмятину в ауре над головой Васнецова. И множество небольших пробоев у печени, почек, вокруг сердца, вдоль позвоночника.

— Хочу уехать, — услышал он голос Васнецова. — Уже подал документы. А ты силен, парень! Ты очень быстро растешь. Очень быстро.

— Как-то все это… — Тим поискал нужное слово. — Неспроста.

— Я знаю, — сказал Васнецов грустно.

— Что ты знаешь? — спросил Тим, возвращаясь.

— Да то же, что и все… — Чайник на плите засвистел, и Васнецов отвернулся, чтобы выключить газ.

— А я не знаю, — пожаловался Тим. — И мне никто не говорит. Может, хоть ты скажешь?

Васнецов выставил на стол несколько жестянок и принялся смешивать заварку с какими-то остро пахнущими травами.

— Понимаешь… — прогудел он. — Это сугубо личное дело. Я не вправе тебе советовать, браток. В жизни каждого сенса…

— Да, да! — перебил его Тим раздраженно. — В жизни каждого сенса наступает однажды момент… Ты мне этим все мозги зафачил. Я тоже философ, когда полбанки употреблю. Ты можешь толком мне объяснить, что происходит? А?! Или тоже будешь темнить, бубнить и посылать на…?!

— А кто тебя посылает? — поинтересовался Васнецов, оборачиваясь.

— Да все! Лапшин, Людка, Кремер… Все! Миша, что случилось?! Я ни хрена не понимаю, вообще ни хрена!

— Пьешь ты много, Тимофей, — вдруг сменил тему Васнецов.