След зомби (трилогия)
Шрифт:
— А что я должен буду делать, кроме лечения? — спросил Тим вкрадчиво.
— То есть? — широко раскрыл глаза Самохин.
— Вы хотите сказать, что не знаете, чем занимаются выпускники „Центра Новой Медицины“? Вы ничего не слышали о кодировании, которое они проводят некоторым своим пациентам?
— Не понимаю, — пробормотал Самохин. И Тим вдруг увидел: он действительно не понимает. Сейчас, на глубоком уровне пси-восприятия, Тим хорошо различал самые тонкие человеческие мотивации. Фактически он видел, где правда, а где ложь. И Самохин ошеломил
— Вам фамилия Гаршин что-нибудь говорит? — спросил Тим с надеждой.
— Да нет…
— Гаршин Иван Иванович, тощий такой еврей, язвенник, примерно ровесник ваш. Довольно известный журналист.
Самохин отрицательно помотал головой. Вид у него был обалделый.
— Хананов? — продолжал допрашивать Тим.
Тот же ответ.
— Как вы вышли на моего отца? — спросил Тим устало.
Самохин замялся.
— Убью, — сказал Тим с чувством.
— Это вряд ли, — заметил Самохин почти с вызовом.
— Да ладно, — отмахнулся Тим нетерпеливо. — Как?
Самохин задрал глаза к потолку.
— Мне очень не хочется обсуждать с вами эту тему… — начал он.
Тим вздохнул и перебил его:
— Здесь нет „жучков“. Поверьте, я вижу. И нас никто не сканирует психотронной техникой. Можете расслабиться.
— Я верю, что вы можете видеть это, — сказал Самохин печально. — Но я связан подпиской. Наш Институт — режимное учреждение. И я не имею права обсуждать с вами такие вопросы, Тимофей.
— Вы понимаете, что я могу вытащить из вас эту информацию силой?
— Догадываюсь, — кивнул Самохин все с той же печальной миной на лице. — Но мне кажется, что вы не будете так поступать.
— Правильно кажется.
Самохин протяжно вздохнул.
— Скажем так. Ваш отец сам искал помощи. Понимаете, Тим? Информация об этом дошла до моего руководства, оно заинтересовалось и поручило мне согласиться на контакт с ним. Я был надлежащим образом проинструктирован. Инструкцию я почти дословно изложил вам. Отец ваш звонил мне на днях, мы договорились о встрече. Вот, собственно, и все.
— Режимное учреждение… Ваша тема тоже закрытая?
— У нас все темы закрытые. Но я думаю, что это делается по инерции и… для самозащиты. Вы же читали эту жуткую статью в „Науке и жизни“? Академия наук совсем не такая дружная семья, какой хотела бы казаться. Опять же проблемы финансирования… И поверьте мне, Тим, ничего особенного в моей теме нет. Моя группа отрабатывает методики активизации природных способностей человека. Паранормальных способностей, разумеется.
Тим поднялся, заложил руки за спину и подошел к окну.
— Почему ваше руководство так заинтересовалось мной? — спросил он, не оборачиваясь.
— У нас работает много биоэнергетиков. Я думаю, кто-то узнал, что вы тоже… из наших. И когда выяснилось, что вы подвергаетесь
— Это что еще значит?
— Ну, вас отказываются публиковать, вы ушли из газеты. Большинство сенсов-терапевтов от вас шарахаются.
— А-а…
— Это ведь общая проблема для всех биоэнергетиков, Тим. Даже для тех, кто занимается наукой. И я в свое время попал в весьма щекотливое положение… В молодые годы, совсем как вы. Тоже э-э… подвергался гонениям. Так что я вашу ситуацию отлично понимаю. И мое руководство, как мне кажется, тоже. Разумеется, Институт к вам обращается не из голого сострадания, нет. Вы можете для нас очень многое сделать. И для развития биоинформатики в глобальном масштабе — тоже. Подумайте, Тим.
— Ну-ну…
— А за это вам гарантируют конкретную помощь и поддержку. И вы не отказывайтесь. — В голосе Самохина зазвучали мягкие, почти отеческие нотки. — Хороших биоэнергетиков сейчас очень мало, почти все они расползлись по каким-то шарлатанским конторам. Чураются тех, кто связан с официальной наукой. Между собой грызутся. А иногда, я полагаю, оказываются втянуты в неблаговидные предприятия… И вы ведь главного не знаете, Тим. Скорее всего не знаете…
— Ну, — Тим повернулся к Самохину лицом.
— Ходят слухи… — произнес тот, потупившись. — Говорят, компетентные органы со дня на день начнут охоту на биоэнергетиков. С подачи президиума Академии наук. После этой дурацкой статьи в „Науке и жизни“. А ведь журнальная публикация может служить основанием для открытия уголовного дела…
— Биоэнергоинформатика — лженаука, — вспомнил Тим. — Экстрасенсы — шарлатаны. Психотроника — афера.
— Психотроника не афера, — вздохнул Самохин. — То, что делает моя группа, — чистой воды психотроника. И у нас получается. Вы же меня видите? Ну, должны видеть. Или я ошибся, вы сейчас не используете пси?
— Допустим, использую. И что?
— Неужели не видно? Неделю назад меня э-э… Мы это называем „форсировали“. Правда, это только первый уровень, мне еще предстоит несколько серьезных метаморфоз, но начало положено.
— Вы бы еще холеру выпили, — скривился Тим. — Пастер хренов.
Самохин посмотрел на Тима укоризненно.
— Не ругайтесь, — попросил он. — Я же не мог положить под излучатель своего лаборанта. Я должен был сам…
— Да понятно! — Тим рубанул ладонью воздух. — Все понятно! Значит, так. Вы мне тонко намекаете, что выбора нет. Либо я прибегу к вам под теплое крылышко, либо меня возьмет за задницу КГБ.
— Ну, приблизительно так. Поверьте, Тим, вам у нас будет хорошо. Вы будете на своем месте, будете заниматься любимым делом. Отличные люди рядом, у нас прекрасная команда подобралась… А когда страсти немного улягутся, спокойно вернетесь к своей терапии. С дипломом, с деньгами, с устойчивым положением в обществе. И я не исключаю, что вы будете гораздо сильнее, чем сейчас.
— Но сначала я должен поработать лабораторной крысой… — задумчиво протянул Тим.
— Это вы утрируете, Тимофей.