Следак 2
Шрифт:
— Так я же в четверг дежурю! — возмутился я.
— Ничего страшного, отдежуришь и во вторник.
— Так-то мне по закону два выходных после дежурства полагаются, — вновь напомнил я о себе, а то Курбанов перешел к другой важной теме — срокам по уголовным делам.
— Хватит уже отдыхать! Работать надо! — наехал он на меня.
С досады я плюхнулся в кресло. Майор что-то проворчал по этому поводу, но я, не реагируя, сосредоточенно смотрел в окно. Думал, чего мне теперь делать. Вариантов было три. Первый — жениться и надеяться на то, что пройду проверку и меня выпустят за границу. Второй —
В обеденный перерыв, отделавшись от Войченко, когда тот пытался выспросить у меня подробности охоты, сгонял до универа и выцепил возле иняза девушку Женю, что обещала обучить меня немецкому языку.
— Привет. Отлично выглядишь, — перегородил я ей дорогу.
Девушка как раз перебегала из одного корпуса в другой. Ее драповое пальто было расстегнуто, открывая свисающий почти до колен вязанный шарф в яркую полоску.
— О, Альберт! А я думала, что ты обо мне забыл, — кокетливо ответила она на приветствие.
— Извини, были дела. Но теперь я весь твой, — моя загадочная фраза произвела на девушку нужное впечатление, и мы договорились о вечернем занятии. Написав ей свой адрес в конспекте, я поспешил вернуться в отдел, пока меня не хватились.
Остаток рабочего дня я потратил на сочинение письма «отцу», а затем сочинял текст, куда вписал задействованные в письме выражения. Вечером попрошу Женю написать его мне.
Девушка просьбе не удивилась. Ее занимало совсем другое. Прочитав оставленную Анечкой на обоях надпись, хмыкнула, стрельнула в меня глазами и продолжила обследовать квартиру. Я гостеприимно следовал за ней и отвечал на ее вопросы, а когда дошли до спальни, то занялись немецким. В какой-то момент мы поменялись ролями и теперь уже я отыгрывал роль учителя и зачитывал Жене текст под диктовку, а девушка, как прилежная ученица, его записывала. Потом я проверял.
Утром я позвал ее замуж. Она поперхнулась чаем.
— Я подумаю, — сказала неопределенно, мило улыбнулась и ушла, оставив мне свежую надпись на обоях.
«Альберт, ты лучший!» — прочитал я и без особого энтузиазма отправился на дежурство.
Осточертели они мне. С этими дежурствами сплошная нервотрепка. Ни одно спокойно не прошло. На первом пришлось изрядно побегать по маршруту: отдел, прокуратура, суд. Второе вообще обошлось без прибыли, вместо этого обернулось убийством преступника и отстранением от службы. Даже не берусь загадывать, что ждет меня сегодня.
Только успел принять свежие уголовные дела от предыдущего дежурного следователя, как по громкой связи затребовали следственно-оперативную группу на выезд.
— Чего там? — спросил я, зайдя в дежурку.
— Грабеж в комиссионке, — кивнул мне Новиков, переключаясь на зазвонивший телефонный аппарат.
—
Из-за холодной погоды Инна прибыла на дежурство в форменном пальто, что наглухо закрывало от чужих взоров ее шикарную попку и не менее роскошную грудь. Так что залезали мы с Тарасовым в ожидающий нас у выхода уазик слегка разочарованными.
Мы с ним тоже утеплились, как и эксперт-криминалист, в двубортные пальто. Разнили нас головные уборы и обувь. На девушке был надет фетровый берет, наши же головы венчали фуражки. Инна щеголяла в сапожках, причем явно сделанных на заказ, так как они плотно облегали ножку, делая ее изящной. Мы же предпочли сапогам ботики.
Милицейская зимняя форма мне совершенно не нравилась и казалась неудобной, когда получал, думал, ни за что такое не надену, но пришлось. На дежурства нас заставляли надевать именно форму.
Наш уазик остановился возле пятиэтажки. На ее первом этаже располагался магазин промтоваров, а с торца — комиссионка. Думал, что увижу здесь поношенную одежду и обувь, но в торговом зале меня ждал сюрприз — в рядок стояли типичные для ювелирного магазина витрины. Совершенно целые витрины, правда, наполовину пустые. В тех, что были заполнены лежали женские украшения из серебра.
— Ювелирные изделия из золота и драгоценных камней по окончании рабочего дня мы убираем в сейф, — ответила на мой немой вопрос, вышедшая нас встречать холеная и вся увешанная золотом женщина за сорок. — Фоминых Екатерина Германовна, заведующая специализированным комиссионным магазином, — поспешила она представиться, увидев, что я ее рассматриваю.
Мне ее лицо показалось знакомым, а когда она назвала имя, я ее вспомнил.
— Потерпевшая по делу о разбое, — вспомнил я вслух.
Немудрено, что я ее сразу не признал. При прошлой нашей встрече она была растрепанная, в халате и с заплаканными глазами.
От моих слов женщина вздрогнула, посерела лицом, но быстро взяла себя в руки.
— И что тогда здесь похитили? — сменил я тему, коря себя за то, что невольно ее расстроил, заставив вспомнить о той злополучной ночи.
— В магазине ничего, — вздохнула она, при этом неприязненно глянула на свою сотрудницу. — Юля все напутала, произошла досадная случайность, — начала она объяснять хрипловатым голосом. Изредка прикасаясь рукой к шелковому платку на своей шее.
— Но как же так, Екатерина Германовна, — всплеснула руками упомянутая Юля. Девушка была одновременно и напугана и озадачена словами Фоминых. — Я же сама видела, как тот мужик на вас напал.
— Да ничего он не нападал, — огрызнулась Фоминых, недовольная выступлением своей сотрудницы. — Пьяный он был. Ошибся. Принял за свою жену. А тут ты со своим визгом и криками «Убивают!». Он испугался и убежал.
— Но он вашу шапку украл! — привела довод девушка.
— Она всего лишь упала, — отмахнулась от нее начальница.
— Но вы долго после этого не могли говорить и держались за шею! — обличительно произнесла девушка.
— Просто испугалась! — прикрикнула на сотрудницу Фоминых и вновь закашлялась.